Дмитрий Дмитриев - Два императора

Немалых трудов стоило Гофману и его дочери привести в порядок свой домик после погрома.

Когда Гарин проснулся, старого Карла в комнате не было: он хлопотал на дворе с работником; в комнате сидела одна Анна и читала какую-то книгу.

— Вы уже проснулись! Не дать ли вам пить? — поднимая на князя свои красивые голубые глаза, спросила молодая девушка.

— Как вы добры! У меня страшно пересохло в горле, — дайте, пожалуйста, воды.

— У нас есть чай. Не хотите ли, я сейчас приготовлю.

— Какая вы добрая, Анна Карловна!

— Зачем вы так меня называете? Зовите меня просто Анна. Я сейчас принесу вам чай.

Анна быстро вышла и вернулась со стаканом горячего чая.

— Пейте, чай очень вкусный и подкрепит вас!

— Из ваших прелестных рук, Анна, всё будет вкусно, — сказал князь.

Молодая девушка вспыхнула от неожиданного комплимента.

— Не вставайте, не вставайте, вы можете повредить плечо. Я сама напою вас, — сказала Анна, когда заметила, что раненый хотел привстать.

— Какая вы, Анна, хорошая! А где же ваш батюшка?

— Он на дворе хлопочет с Иоганном, французы ведь всё у нас переломали и разрушили.

— Где же вы, Анна, укрывались от французов?

— В лесу. Недалеко отсюда есть очень большой и густой лес, там, в землянке, которую соорудил отец, мы и укрылись и пробыли там, пока французы здесь хозяйничали.

Вошёл Гофман и очень обрадовался, видя Гарина, спокойно разговаривавшего с дочерью.

— Вы просто молодцом! — весело сказал он. — Анна, дай и мне чаю, я озяб и устал.

— Сейчас, отец.

— Теперь, господин офицер, я удовлетворю ваше любопытство и скажу, почему я и моя дочь так хорошо говорим по-русски, — сказал старый Карл.

— О, пожалуйста! — обрадовался Гарин.

Гофман подробно рассказал князю о своей жизни в Петербурге, со слезами на глазах он вспоминал о своей покойной жене:

— Двадцать лет прожил я с женою, как двадцать счастливых радостных дней. Она умерла и в Петербурге не осталось у меня ничего дорогого; я уехал с Анною сюда и, как видите, сделался тоже жертвою войны. Французы нанесли мне жестокий урон в моём хозяйстве. Теперь не скоро поправишься, — закончил старик свой рассказ. — Теперь, господин офицер, скажите и вы своё имя, — попросил Гофман.

— Как? Разве до сих пор я не сказал? Какой же я рассеянный. Я — князь Сергей Гарин.

Титул произвёл своё впечатление, добрые люди были очень польщены присутствием в их доме одного из представителей истой русской аристократии.

Совершенно неожиданно вбежал в комнату Иоганн; он был бледен как полотно.

— Французы, французы! — кричал он в сильном испуге.

— Как, где? — в один голос спросили все бывшие в комнате.

— Невдалеке отсюда. Я было пошёл в город, а французы мне навстречу, я и вернулся вам сказать.

— И хорошо сделал, добрый Иоганн. Надо спасаться, князь, иначе дело будет плохо.

— Куда? Где же мне искать спасения: я едва могу ходить. Я останусь здесь, я не боюсь их и дорого продам свою свободу.

— Нет, князь, мы так вас не оставим, мы поможем вам встать, а я найду, где укрыться.

В доме Гофмана в задней комнате был сухой подвал. Дверцы его были так хорошо устроены, что их совершенно нельзя было заметить. Старик с помощью работника помог сойти в подвал раненому князю, затворил дверцы и заставил их тяжёлой колодой.

— Ты, Анна, беги немедля в лес, Иоганн тебя проводит.

— А ты, отец? — спросила молодая девушка, не менее перепуганная, чем все в доме.

— Я останусь здесь и постараюсь выпроводить непрошеных гостей. Я никак не предполагал, что французы не все ушли отсюда. Иди же, Анна; в лесу тебе бояться нечего, ты скроешься в землянке и будешь в безопасности.

— Не за себя я боюсь, отец, а за тебя и за князя. Боже мой, что с вами будет!

— Успокойся, дочь моя, с мирными жителями французы не воюют, и меня они не тронут.

— А князь?

— Князя они, поверь, не найдут, до него трудно добраться. Спеши же, Анна.

— Прощай, отец, храни вас Бог!

Анна крепко поцеловала отца, оделась и поспешно выбралась из мирного домика.

Не прошло и получаса, как ферма Гофмана была окружена со всех сторон французскими солдатами.

Пожилой французский офицер в сопровождении пяти солдат, гремя шпорами и саблей, вошёл в комнату и, окинув презрительным взглядом Гофмана, грубо спросил у него по-немецки:

— Кто вы?

— Австриец Карл Гофман — к вашим услугам, государь мой! — с достоинством ответил старик.

— С кем же вы здесь живёте? — подозрительно осматривая комнату, спросил офицер.