Сергей Мосияш: Александр Невский

Течец замолчал, заметив, как насупился младший княжич. Видно, нелегко ему было слушать страсти такие.

— Ну, а Мстислав-то Галицкий, — напомнил Ярослав. — Что он? С него ведь началось сие.

— Мстислав Галицкий как к Днепру дотек, так все лодьи сжег и порубил, чтобы татары не догнали. А сам в Галич прибежал.

— Всех облисил! — не удержался Ярослав от восклицания и спросил течца с плохо скрытой насмешкой: — А что ваш полк? Господин твой в здравии, надеюсь?

— Василько Константинович, слава богу, жив и здоров. А полк припозднился на рать. Мы к Чернигову подошли, когда рать была проиграна, а земля Русская на поток [24] Поток — расхищение имущества. татарам досталася, ибо из воинов русских лишь десятый уцелел.

— Хорош полк, после рати на рать явился, — съязвил князь.

Течец побледнел, подтянулся весь и сказал вдруг с нескрываемой гордостью:

— Зря смеешься, князь. Если б не наш полк, поганые не токмо Чернигов бы сожгли, а и всю землю Русскую разорили. Ибо некому уже было противустоять им.

Ярослав погасил ухмылку, поднялся из-за стола, быстро подошел к течцу. Долго и пристально смотрел прямо в глаза ему. Течец лицом белей снега стал, но очи долу не опустил. Ярослав хлопнул его по плечу.

— Добрый муж у сыновца! Чести князя своего не роняет. Отобедай со мной, славный воин.

— Спаси бог тебя, князь, за честь мне.

Ярослав отыскал взглядом кормильца.

— Федор Данилович, вели челяди брашно [25] Брашно — пища, еда. и меды подавать. И сам с княжичами будь здесь.

Князь и за столом посадил сыновей рядом, велев челяди подложить им подушки, чтобы удобней было.

Справа, сразу за Федором, сел кормилец, за ним думцы седобородые. Слева за Александром князь глазами место течцу указал. И как только тот сел, Ярослав оборотился к нему и сказал опечаленно:

— О великой туге [26] Туга — печаль, горе. ты поведал нам. Но более всего тужу я вот о них, — князь погладил голову Александра. — Ибо думаю, что на этом не кончится. Нам зеленое вкушать, а оскомина их доймет.

Шли годы. Пора было княжичей и к оружию приучать. Тот день радостный был для них. Кормилец вручил каждому тугой лук и туло [27] Туло — колчан для стрел. , полное острых стрел.

Княжичи так обрадовались, что тут же надели тули через плечо и чуть было в покоях стрельбу не учинили.

Увел их дядька-кормилец за кузницу, где загодя на двух столбах высокого тына были сделаны затесы. Место это во дворе княжеском безлюдное да тихое. Самый раз княжичей стрельбе учить.

— Зри на меня, Александр Ярославич, — сказал кормилец, становясь в боевую стойку. — И ты, Федор, тоже. Прежде всего лук берешь рукой вот так. На тетиву кладешь стрелу и конец ее меж перстами пускаешь. И начинаешь натягивать тетиву, доколи сила есть. Зри, зри, княжич, рука правая до локтя должна ровно со стрелой быть. Цель надо правым оком зреть.

Глухо тенькнула тетива, прожужжала стрела свою короткую песнь и, уткнувшись в затес, мелко затрепетала оперением. Запрыгали, закричали княжичи от восторга.

— Дай-ко я, Данилыч, — задрожал от нетерпения Александр.

Выхватил стрелу из тула, наложил пером тетиву. Все сам хотел сделать, но тут кормилец из-за спины за обе руки его взял не сильно, но настойчиво.

— Не спеши, не спеши, Ярославич. Пока правильно не станешь, не стреляй. Левое плечо вперед. Локоть правый выше. Натяни тетиву. Хорошо. Пускай ее мягко.

Тенькнула тетива. Стрела, вильнув пером, воткнулась далеко от затеса.

Александр покривился от досады, но кормилец похвалил:

— Хорошо. Для начала хорошо. Только пускай мягче, Ярославич. Тугой лук что сердечный друг. Натореешь с ним хорошо, он тебя не выдаст николи.

Федор Данилович еще несколько раз мягко, но настойчиво выправлял стойку Александру и, лить убедившись, что мальчик усвоил урок, отошел к старшему княжичу. Федор уже половину стрел своих исстрелял. И лук держал он неплохо, и тетиву он натягивал споро и ровно, только спешил очень. Кормилец встал у него за спиной, подвернул ему плечо легонько, чуть правый локоть поднял.

— Пускай, тезка. Любо!

Потом кормилец отошел назад и стал смотреть со стороны за княжичами, подавая только советы:

— Александр, в туло за стрелой очей не опускай. Ими зри зверя аль поганого, а рука пусть сама стрелу имает. Федор, опять локоть опущен.

Княжичи слушали кормильца, не перебивая, знали Федора Даниловича как лучшего воина своего отца. Скоро все стрелы княжичи развеяли, побежали всяк к своему затесу собирать их назад в тули.