Александр Бруссуев - Не от мира сего

Вообще с оружием здесь было нехорошо. Даже, можно было сказать, плохо. Слэйвины, образующие окрест свои государства не славились склонностью к созиданию. Поэтому они до сих пор воевали преимущественно копьями и палицами, не утруждая себя производством мечей. Из плохого металла не сделать полуторного "скандала", разве что у скандинавов закупить. Но мечи слэйвинам не продавались, или они отнимали их, или воровали себе. Поэтому такого благородного оружия было раз-два — и обчелся.

Да и сам крестовый поход был не номерной: четвертый, спровоцированный бесчестными венецианскими и генуэзскими барыгами, давно закончился, пятый — еще не начался. Крестовый поход за номером четыре с половиной. Ибо основными участниками его были дети, не старше Стефана, а зачастую даже младше. Все, как один бежали без родительского благословения, чтобы валить басурман силой своего воображения.

Конечно, сам по себе это полукрестовый поход не образовался. Нашлись достаточно взрослые дядьки и тетки, шептавшие детям знатных родителей, да и прочим разным другим подросткам, о славе и доблести. Главное условие — принести с собою что-нибудь ценное, чтобы оплатить морской вояж. А иначе как же добраться до вожделенного страдающего Иерусалима?

Впрочем, если ничего стоящего не было, ничего страшного — нужно крепкое здоровье, можно отработать перед посадкой на суда. А в доказательство святости помыслов — благословение святых отцов.

Не все сбежавшие дети добрались до Италии, некоторых перехватили на полдороге родители, кто-то, за день стосковавшись и оголодав, вернулся сам, кто-то сгинул, выловленный цыганскими каннибалами.

Стефан, пришел в означенное место. Он обладал упорством и выдержкой. А привязанный к походной палке самолично заточенный зуб от вил несколько раз обагрялся кровью лихих людей, вздумавших набросить на голову прикорнувшего в стогу сена юнца грязный мешок.

Лучшего места для ночлега не найти, особенно, если ночь застигает посреди поля, а ближайшее селение находится в радиусе недоступности, по крайней мере до наступления полной темноты. Именно стог сена, заботливо сложенный на краю поля, дает надежду, что можно дождаться рассвета в обществе тихо шуршащих полевых мышей. Многие путники могут превознести неведомых сенокосов, устраивающих свои запасники в самых неожиданных местах.

Стефан без колебаний свернул с дороги, когда понял, что перспектива болтаться в кромешной тьме вполне реальна. Скушав булочку и запив несколькими глотками воды (вино давно кончилось), он пошевелил в сложенном сене своей палкой, никого внутри не обнаруживая, сделал себе нору и моментально заснул, забравшись внутрь.

Потом моментально проснулся, опередив на несколько ударов сердца резкий рывок за ноги наружу. Этого мига хватило, чтобы прижать к груди походную палку и резко ее выбросить вперед, уподобив колющему движению копья. Зуб от вил проткнул воздух, мешковину и голову неизвестного, намеревающегося этой грубой тканью накрыть верхнюю часть туловища подростка.

Человек издал неприятный чавкающий звук черепом, и повалился сверху, придавив всей своей массой и заодно лишив возможности Стефана выдернуть свое оружие. При этом он не вскрикнул, не застонал, просто упал, лишившийся возможности жить дальше. Наверно, инфаркт прошел. И тут же тело неизвестного содрогнулось от удара. Это второй участник ночного мероприятия вслепую нанес удар своей дубиной, намереваясь оглушить укутанную грубой материей добычу.

Этот поступок помог Стефану получить некоторую свободу действий. Он оттолкнул с себя неподвижное тело и, совершив руками дугообразное движение над самой землей, содеял ими резкий рывок. Он вовсе не собирался делать художественную гимнастику, просто таким вот образом в полной темноте можно было быстро обнаружить вражескую ногу. Или хвост. Или еще чего.

От неожиданности человек с дубиной повалился на задницу, при этом издав сдавленный крик ужаса: к такому обращению он был не готов. Зато оказался готов Стефан. Позднее удивляясь сам себе, он наощупь бросился на неприятеля и начал молотить того кулаком. Пару раз попал в землю, но в основном по цели. Неприятный хрустящий звук оборвал вопли раненного зайца, какими услаждал себя и Стефана невидимый незнакомец.

Парень вскочил на ноги и начал свой боевой танец победителя. Он на полусогнутых ногах резко поворачивался из стороны в сторону и выбрасывал вперед сжатые в кулаки руки. Не видно было ни черта, вот он и сражался с очередным воображаемым противником наощупь. К счастью для всех, больше никого не было. Только давящая на сердце темнота.