Дмитрий Стахеев - За Байкалом и на Амуре. Путевые картины

Китайское правительство вообще туго поддается на сближение с европейцами, хотя и прикрывает свое нежелание полным согласием и даже как будто радостью; а между тем спешит тайно разослать самые строжайшие приказания не иметь с европейцами никакого дела, никаких разговоров, стараться загораживать им путь, устраивать всевозможные препятствия и как можно менее давать возможности разузнавать что-либо, касающееся их жизни, торговли, постройки городов, количества населения и проч. Все эти строгие приказания подкрепляются угрозами отхлестать неисполнителей самыми толстыми бамбуками. Конечно такая странная политика весьма убыточна в деле торговли и ясно доказывает всю глубину невежества и близорукость взглядов китайского правительства. Оно боится сношений с европейцами из того ложного убеждения, что эти сношения будут содействовать развитию его подданных и следовательно открывать им глаза на самое эгоистическое и глупое из азиатских правительств.

Во время моего пребывания в Благовещенске иркутский купец Пахолков первый предложил маньчжурам привезенное им мезерицкое сукно, но этот опыт не представил тех выгод, какие представлял сбыт мезерицкого сукна на Кяхте. Оно всегда и в большом количестве сбывалось в Маймайтчине и в последние годы кяхтинской торговли покупалось китайцами даже на серебро. По отзывам китайцев мезерицкое сукно русских фабрик лучше английского, что и доказали сами англичане, обмундировав в Тяньдзине свою армию сукном наших фабрик, хотя английское сукно в то время было в Тяньдзине в достаточном количестве. Наши фабриканты немножко только подгадили в 1860-х годах одной не совсем скромной историей, случившейся с сукном фабрики Тюляева; но это дело, так сказать, семейное и говорить о нем не след, тем более, что при этом сбылась русская пословица «сама себя раба бьет, когда нечисто жнет»; но китайцы дело другое: они давно привыкли к торговому делу и русским известно было, что нужно привозить на Кяхту. Айгунские же маньчжуры далеко ниже их в торговом отношении и до появления на Амуре русских мало видали европейских товаров; они проникали к ним только через Монголию. У маньчжур лишь в последнее время увеличился привоз кирпичного чая, а байхового почти нет. Предложил мне однажды маньчжур из Сахалина купить у него байховый чай, что-то около пяти ящиков, но это была такая труха, какую в Кяхте китайцы стыдились бы и показать. Вообще торговля на Амуре как со стороны маньчжур, так и со стороны русских, находится еще в зародышевом состоянии.

Кроме торговли с маньчжурами нужно желать конечно развития дела с Америкой и с этой-то стороны велико значение Амура в будущем. В будущем! Но в каком далеком будущем? Может быть, только внуки наших правнуков увидят развитие этого дела; увидят то время, когда американцы вместо джину, портеру и сигар будут привозить на Амур хлопок для сибирских фабрик, сахарный песок для сибирских заводов и прочие произведения своей страны; когда Сибирь в обмен будет давать свои произведения… Но повторяю, далеко еще это хорошее будущее и много, много еще нужно сделать для того, чтоб оно осуществилось; нужно улучшать пути сообщения, нужно сделать реку Шилку вполне судоходной, устроить железную дорогу от Нерчинска до Иркутска… так что теперь можно об этом помечтать разве от нечего делать. Тем не менее мы закончим эту главу словами одного писателя, сказанными во время занятия Амура русскими, что «Тихий океан — это Средиземное море будущего».

В июле месяце следующего года, т. е. более чем через год после моего приезда в Благовещенск, я собрался отплыть вниз по Амуру, верст за пятьсот. Парохода ждать было некогда, да и неизвестно было, когда он придет: амурские пароходы, как частные, так и казенные, постоянных и правильных рейсов не имеют, а двигаются вниз и вверх по реке, как случится… Не знаю, как теперь, по прошествии нескольких лет после моего отъезда, — быть может, и не приходится больше пассажирам сидеть по две недели у берега да ждать погодки.

Нужно было мне отправляться в лодке, а купить ее на Амуре больше не у кого, как только у наших необразованных соседей — маньчжур. Наши русские на Амуре еще не дошли до той хитрости, чтобы делать лодки лучше маньчжурских. Купил я лодку и столько мне маньчжур наговорил о достоинствах ее, что оставалось только сесть в нее и она сама поплывет вверх по реке… Не шутя, — маньчжурские лодки очень хороши, легки, красивы, удобны, а главное, сухи внутри: вместо пеньки и смолы маньчжуры употребляют какую-то мастику и ею замазывают все щели и пазы лодки.