Дмитрий Стахеев - За Байкалом и на Амуре. Путевые картины

— Всем ли вы довольны?

Толпа опять что-то гаркнула, но понять было нельзя, только и слышалось: во-во-во-во-о-о…

— Подите по домам. Благодарю! — сказал важный господин.

— Рады стараться… во-во-о!.. — разнеслось в последний раз по реке и толпа отшатнулась от берега.

Пароход набирал пары. Через полчаса мы тронулись в путь. Я сидел, прикурнувшись, на барже около мачты и был совершенно доволен своим незатейливым помещением. Кругом меня теснились солдаты с ружьями; слышались звуки цепей: возвращали из Николаевска ссыльно-каторжных обратно в Нерчинские заводы, но причине развившейся у них цинготной болезни. Брань, ссоры, грубый говор… запах махорки… Но за эту неприятную обстановку наградой была возможность наблюдать жизнь тех людей, о которых мы так много шумим и которых совсем не знаем.

Те впечатления, которые я вынес из путешествия на палубной барже, послужили мне началом новых литературных работ; но придется ли мне когда-нибудь их окончить — я и сам не знаю, потому что не знаю, куда бурная волна жизни занесет мой утлый челнок, не знаю, в какие положения я буду поставлен роковою, неотразимою силою внешних влияний, рабом которых считаю я каждого человека, не признавая за ним сотой части той самостоятельной воли, которую он себе приписывает; не признаю я этой воли потому, что образование и происхождение ее зависят опять-таки от роковой и неотразимой силы внешних влияний…

О подробностях этого замечательного землетрясения см. в последних номерах 1861 и в первых номерах 1862 года газеты «Амур», издававшейся в Иркутске, а также в особом приложении к этой газете, в трудах ученой экспедиции, командированной для исследования последствий этого землетрясения.

У Штукенберга о байкальском воске говорится, что он показывается на поверхности воды в продолжение 10–15 лет только один раз, что собирают его до 25 000 пудов, из коих, будто бы, 10 000 пуд. идет в Иркутск. Сведения эти не имеют ничего вероятного.

Суда на Байкале строятся следующим образом. Сначала делается из еловых или сосновых досок вершков в 7 или 8 толщиной днище судна, потом, вокруг днища, сверху располагают кокорник (шпангоуты); для этого берется тоже еловое или сосновое дерево вершков в 8 толщиною, вырытое из земли с корнем, — так, чтобы оно составляло клюку почти под прямым углом; расстояние одной кокоры от другой делается на 1/ 2аршина. Этот кокорник составляет низший ряд ребер судна; на нем утверждается ряд таких же кокор, называемых стойками, потом наверху, через всю широту судна, их соединяют толстые брусья — дуги и остов судна готов. Затем на дуги настилается палуба; во всю ее длину от носа до мачты сверху, и от мачты до кормы снизу идет широкий брус ( лисина ); для отделения носа и кормы сверх палубы кладется тоже по брусу ( курица ). Бруски кладутся неплотно, так, чтобы можно было просунуть веревку. Сверх борта судна делается барьер вышиною около аршина, он называется покольни ; вблизи того места, где назначено утвердить мачту, по обеим сторонам судна к покольням приколачиваются по одной доске шириною вершков в 7 и вышиною аршина 2,— это бычки , подставки для реи; нос (корк) судна, острый и высокий и постоянно суживающийся к концу, имеет на себе полати , небольшое возвышение для лоцмана, который по-байкальски назывался вож или вожак. Сзади кормы приколачивается полочка, чтобы только встать одному человеку — сокольня. Обошьют судно досками, проконопатят, зальют варом, высмолят и таким образом оканчивается вся работа на суше. Потом судно освящают и спускают на воду, при этом служится молебен тому святому, образ которого помещается наверху мачты. На воде уже судно оснащивается и окончательно отделывается. Самое большое судно 12 сажен длины и 10 ар. ширины, от дна до палубы 5 ар. Может оно поднимать до 12 т. пудов груза. Такое судно стоит до 4 т. рублей. Маленькое судно, 6 саж. длины, 5 ар. ширины, 3 1/ 2ар. вышины, грузу поднимает до двух тысяч пудов и оценивается в 1300 и 1500 рублей. Рабочих для большого судна нанимают почти всегда 18 человек, а на маленькое 6 человек.

В забайкальских степях к югу водятся у бурят верблюды. (Стат. Труды Штукенберга. Заметки о Сибири, стр. 55).

По приблизительным сведениям, собранным мною в Иркутске, известно, что в этот город на судах привозится омуля от пяти до восьми тысяч бочек; кроме этого, в Забайкальской области распродается и потребляется, по меньшей мере, до трех тысяч бочек; следовательно, весь улов рыбы можно считать до десяти тысяч бочек. В бочке от 1000 до 1400 омулей.