Владимир Москалев - Варфоломеевская ночь

Во время путешествия аргонавтов из морской пучины вдруг показалась голова водяного бога Главка. Увидев «Арго», он одной рукой остановил стремительный бег судна, чтобы сообщить Ясону о том, что отныне Геракл отправился на службу к царю Эврисфею, где должен совершить 12 подвигов.

Аврора — богиня утренней зари (рим.).

В 1515 г. Франциск I разбил швейцарцев, находившихся на службе у Милана, в битве при Мариньяно. После этого с ними был заключен договор, согласно которому французский король за 700 000 золотых монет ежегодно имел право набирать в Швейцарии солдат к себе на службу.

Вильгельм Оранский (1533–1584) — видный деятель нидерландской буржуазной революции, ставленник крупной голландской буржуазии. Вел свирепую борьбу с народными движениями. Был убит 10 июля католиком Жераром.

Нерон, римский император (54–68).

Узнав, что в его отсутствие Парис похитил Елену, царь Спарты поспешил вернуться домой и был страшно возмущен и разгневан, увидев, что похищены и его жена, и сокровища.

Невзлюбив новорожденного сына Зевса и Алкмены Геракла, Гера, жена повелителя богов и людей, послала в покои, где лежал в пеленках маленький мальчик вместе со своим братом, двух страшных змей с тем, чтобы они задушили сына Зевса. Но Геракл внезапно проснулся, увидел змей, уже готовых обвиться вокруг него, и задушил их своими руками. Услышав шум, Алкмена в ужасе ворвалась в покои детей, бросилась к их колыбели и увидела, как маленький Геракл держит в руках двух громадных задушенных змей.

Придворные танцы XVI века.

По одной из легенд, у царя Мидаса были ослиные уши, пользуясь которыми он знал содержание любой интересующей его беседы, и которые он прятал под колпаком.

В ходе этой беседы всплыла одна из истинных причин событий, которые произойдут вскоре в ночь на 24 августа. Месье не мог уже оставаться во Франции как победитель гугенотов при Жарнаке и Монконтуре, с которыми нынче заключили перемирие. Его главенствующая роль в связи с предполагаемой женитьбой Алансона отходила на второй и таи, и он не мог с этим мириться. Его мать, в целях спасения престижа любимого сына, должна была найти для него королевство, но с тех пор как ее усилия на этом поприще, направленные в сторону Англии, а питом Алжира, не принесли желаемых результатов, он сам решил возглавить экспедицию в Нидерланды, чтобы впоследствии сделаться там и ран и тел ем. Получив издевательский ответ на это предложение — чуть ли не с плевком в лицо — от брата-короля, Месье побежал жаловаться матери. Та, уяснив наконец, до какой степени ненавидит Карл младшего Прага, посоветовала своему любимцу искать надежных союзников в лице Гизов. Те так же ненавидели адмирала, — этого некоронованного короля протестантов, как называли его тогда, — как и сам Месье. Отношения представителей двух домов — Валуа и Лотарингского — до сих пор по известным причинам были холодными, и Месье вряд ли пошел бы на сближение с лотарингцем, если бы не опасение лишиться поста главы католиков Франции, коим удостоил его сам папа после битв с врагами игры. Оно и возобладало над нелюбовью к недругу. Гизы, все еще обиженные по поводу опалы, вернулись и, лелея мечту взять реванш в связи с победоносным возвращением ко двору заклятого врага, принялись вооружать Париж.

Они мечтали отомстить. Они жаждали убийств. Семена их ненависти к протестантам, которые усердно разбрасывали иезуиты, попали на благодатную почву. Париж ненавидел гугенотов с таким же бараньим упорством, как и до подписания мирного договора. Святоши все так же бросали в толпу свои лозунги, направленные против отступников от не тинной веры Христовой, и население, с жадностью внимая им, открыто грозило перебить еретиков и в первую очередь повесить их адмирал, который собирался воевать с Филиппом II, что означало прекращение выгодной торговли с Испанией. (Примеч. автора).

Еще одна, пожалуй, главная причина событий в ночь на 24 августа. Отправной точкой послужило изгнание Елизаветой гёзов из своих портов. (Примеч. автора).

Он чудом спасся от резни в Амбуазе, был ранен в Васси, дрался с врагами веры под Орлеаном и при Дрё, попал в плен при Жарнаке и чуть не лишился жизни при Монконтуре, и теперь, весь в сабельных шрамах, продырявленный несколькими пулями, но вопреки всему живой, состоял в свите наваррского короля.