Роберт Харрис - Империй

В общей сложности в то утро у Помпея собрались восемь сенаторов: он сам, Цицерон и Цезарь, трое уже упомянутых мною, а также приближенный к Помпею пятидесятилетний ученый Варрон и Гай Корнелий, служивший под началом Помпея в качестве его квестора в Испании. Последний наряду с Габинием был избран в состав трибунов.

Идя сюда, я опасался, что буду выглядеть среди высокопоставленных мужей белой вороной, но, к счастью, этого не произошло. Другие гости Помпея также пришли в сопровождении секретарей или носильщиков, и теперь все мы стояли на почтительном расстоянии, выстроившись в шеренгу. После того как принесли напитки, няньки увели детей, а Муция грациозно попрощалась с каждым из гостей мужа, особо выделив Цезаря, рабы принесли стулья, чтобы все могли сесть. Я уже был готов выйти из атриума вместе с остальными слугами, когда Цицерон сообщил Помпею, что я знаменит на весь Рим изобретенной мною изумительной системой скорописи (он так и сказал), и предложил оставить меня, чтобы я фиксировал каждое произнесенное здесь слово. Я вспыхнул от смущения. Помпей окинул меня подозрительным взглядом, и на секунду мне показалось, что он ответит отказом. Однако, поразмыслив, генерал кивнул:

– Ладно, пусть остается. В конце концов, эта запись может оказаться полезной. Но – при одном условии: она будет составлена в единственном экземпляре и храниться будет у меня. Возражения есть?

Возражений не оказалось, после чего мне принесли табурет, и я уселся поодаль, приготовив восковые таблички и зажав в потной ладони железное стило.

Стулья были расставлены полукругом. Когда все расселись, Помпей начал совещание. Как я уже говорил, он был начисто лишен таланта публичных выступлений, но когда ему приходилось говорить в знакомой обстановке и в кругу людей, которых он числил среди своих сторонников, от него так и веяло силой и властностью. Хотя после того, как совещание закончилось и я расшифровал свои стенографические записи, текст беседы у меня забрали, я запомнил почти все, что там говорилось, и теперь могу воспроизвести едва ли не дословно.

Помпей начал с того, что сообщил присутствующим дополнительные детали, касающиеся нападения пиратов на Остию. Потоплено девятнадцать консульских боевых трирем, убито около двух сотен человек, сожжены два склада с зерном, взяты в заложники два претора вместе с их сопровождающими. Один из преторов производил осмотр зернохранилищ, второй инспектировал флот. За их освобождение пираты потребовали выкуп.

– Если хотите знать мое мнение, – заявил Помпей, – то я считаю, что мы ни в коем случае не должны вести переговоры с пиратами. Это лишь воодушевит их и подтолкнет к совершению новых подобных преступлений.

Все согласно закивали головами. Помпей сообщил, что набег на Остию был не единичным фактом, а одним из звеньев длинной цепи подобных преступлений, самыми вопиющими из которых было похищение благородной дамы Антонии с ее виллы на мысе Мизенум (ее отец возглавлял военную экспедицию против пиратов), разграбление храмовых сокровищ в Кротоне и внезапные нападения на Бриндизи и Кайету. Где будет нанесен новый удар?

Рим столкнулся с новым, незнакомым для себя типом врага. У этих пиратов не было правительства, с которым можно было бы вести переговоры, они не были связаны никакими договорами и соглашениями. У них не было какой-либо организованной системы командования. Они представляли собой чуму, одинаково опасную для всех, и эту смертельную заразу необходимо было выжечь каленым железом, поскольку в противном случае даже Рим при всей своей огромной военной мощи не мог бы чувствовать себя в безопасности. Существующая система обеспечения безопасности, предусматривающая предоставление людям в ранге консула полномочий на ограниченной территории и в течение ограниченного периода, не способна справиться с этой угрозой.

– Я начал изучать эту проблему задолго до нападения на Остию, – заявил Помпей, – и я с уверенностью могу сказать, что пираты – это особый враг и борьба с ним требует особого подхода. Теперь настал наш час.

Он хлопнул в ладоши, и двое рабов внесли в атриум большую, выполненную из гипса карту Средиземноморья и установили ее на специальную подставку. Присутствующие вытянули шеи, с любопытством рассматривая загадочные вертикальные линии, пересекавшие как сушу, так и море.

– С сегодняшнего дня наша стратегия должна состоять как из военной, так и из политической составляющих, – продолжал Помпей. – Мы будем бить их со всех сторон. – Он взял указку и направил ее на карту. – Я предлагаю разделить Средиземноморье на пятнадцать округов – от Геркулесовых столпов на западе до африканских вод Египта и Сирии на востоке. В каждый округ будет назначен легат, задача которого будет состоять в том, чтобы очистить вверенные ему территории от пиратов, а затем заключить с местными правителями соглашения, в соответствии с которыми корабли разбойников никогда больше не войдут в эти воды. Все пираты, захваченные в плен, должны быть выданы Риму. Любой правитель, который отказывается сотрудничать, тут же попадает в разряд врагов Рима. Те, кто не с нами, – те против нас! Эти пятнадцать легатов будут подчиняться главнокомандующему, обладающему всей полнотой власти над береговой полосой шириной в пятьдесят миль в глубь континента. Главнокомандующим буду я.