Михаил Ишков - Никола Тесла. Изобретатель тайн

Это глухое местечко я до сих пор считаю своей родиной, ведь по вашей гипотезе именно там я впервые ступил на землю.

До сих пор помню наши разговоры. Больше всего мы говорили о будущем — я о своем, она о своем.

Я пытался расширить ее кругозор. Я рассказывал о грандиозных возможностях, которые открывало перед людьми электричество. Анна смеялась и спорила — если даже эти чудеса ворохом посыплются на землю, это случится где-нибудь далеко, в Париже, Лондоне или в Санкт-Петербурге. А в наших горах еще долго придется обходиться свечкой и лопатой.

Мы расстались, когда мне представилась возможность отправиться на учебу в Богемию. Мы долго переписывались с Анной. Теперь уже нет, и всему виной нелепый случай.

Он обратился к потомкам:

— Как вы относитесь к боксу?

Мы уже привыкли к тому, что мысли старика с неподражаемой легкостью скакали с предмета на предмет. Поспеть за ними было трудно, но мы старались и подтвердили, что в нашем мире боксер — одна из самых доходных спортивных профессий.

Старик оживился:

— Хвала Мировому разуму, по крайней мере в этом вы остались верны нам. Я всегда любил бокс и считался неплохим боксером. Конечно, мне было далеко до Джо Луиса или кумира девяностых годов Джима Корбета, которого в мае 1900 года отправил в нокаут Джеймс Джефрис. Я присутствовал на этом поединке, а когда вернулся, портье передал мне записку. Угадайте, кто был ее автор. Ни за что не поверите — моя незабвенная Анна.

Она извещала меня, что ее старший сын Петар отправляется «завоевывать Америку», и просила помочь ему. Я не имел понятия, какое поприще изберет Петар, и для начала решил пристроить его в свою лабораторию.

Не тут-то было. Парнишка с порога заявил — «хочу быть боксером». Пришлось отправить его в спортивную школу неподалеку от Мэдисон-гарден.

Петар, как всякий честный серб, рвался в бой, и хотя тренер доказывал, что он еще не готов к встрече с серьезным противником, мальчик был непреклонен.

Он не хотел терять время на равных ему.

Я согласился скрепя сердце.

Он вышел на ринг в октябре того же года, и противник первым же ударом свалил его на пол. Петар умер в больнице, не приходя в сознание.

Я написал Анне: «Оплакиваю Петара, как собственного сына…»

Он замолчал. Согнал пернатых друзей с подоконника, закрыл окно, потом отправился в ванну, долго мыл руки и полоскал горло.

Мы не смели отвлекать его. Вернувшись, старик прямо в халате улегся на кровать и сложил руки на груди.

— У меня не хватило смелости повторить этот опыт с детьми, тем более что другая женщина была женой моего лучшего друга Роберта Джонсона и я не мог рассчитывать на сына.

Нас познакомил Т. К. Мартин. Это случилось в редакции популярного тогда журнала «Сенчури». Роберт трудился там заместителем главного редактора.

Мы с Мартином зашли в его кабинет. Роберт, не отрывая взгляд от верстки, предложил:

— Присаживайтесь.

Мы с Мартином переглянулись — все стулья в кабинете были завалены рукописями и папками с ними. Пришлось принести стулья из коридора. Этим занялся Мартин, а я с удивлением прикинул — неужели в этой бумажной горе нельзя выудить что-то более интересное, чем отчет о моих последних опытах? Зачем журналу нужен какой-то Тесла? Понятно, зачем я нужен Мартину, — он сделал на меня ставку, надеясь заработать на моих опытах, но чтобы такое солидное издание, как «Сенчури», дать интервью которому счел бы за честь всякий уважающий себя политик с Восточного побережья, испытывало нехватку сенсационных материалов?

Старик искоса глянул в сторону потомков — как мы отнесемся к такому уничижительному заявлению, подчеркивающему его неземную скромность?

Мы промолчали, тогда старик высказался по полной:

— Оказывается, редакция и сам Роберт давно мечтали поведать своим читателям о «мрачном венгре», «чародее Запада» и «провозвестнике нового века». Затем Джонсон, также походя, сравнил меня с «носителем вриля» — таинственной психической силы, которой обладали сверхлюди из грядущей расы, описанной лордом Литтоном в своем новом романе. Заодно он поинтересовался моим мнением об этом произведении. Я объяснил, что грядущую расу сформирует скорее электричество, нежели такая фантастическая субстанция, как «вриль».

Он искоса взглянул на потомков:

— Я был прав?

— Не совсем. Грядущую расу сформировали скорее две мировые войны, чем технические достижения, а вот мировыми они стали как раз по милости электричества и некоторых гениально настроенных изобретателей. Кстати, «вриль» тоже приложил к этому руку.