Джейсон Гудвин - Величие и крах Османской империи. Властители бескрайних горизонтов

Конец XVI века прошел под знаком Долгой войны с Австрией. Армии, становому хребту всего османского государства, тоже не хватало времени. Прошли те дни, когда османская конница, преодолев горные перевалы и пронесшись по равнинам Юго-Восточной Европы, могла одним ударом разбить противостоящих ей рыцарей. Нерегулярные отряды конников еще могли сеять опустошение в дальних землях и захватывать пленных, и татарская Орда по-прежнему совершала свои ужасные набеги: с невероятной скоростью преодолевала огромные расстояния, незаметно углубляясь на вражескую территорию, и затем внезапно разворачивалась, чтобы грабить, жечь и убивать на обратном пути. Однако османской армии как единому целому едва удавалось добраться до границы до наступления осенней распутицы. Противники отступали в свои крепости, и для того, чтобы продвинуться вперед, их приходилось одну за другой осаждать и вступать в бой с суровыми мушкетерами, прекрасно вооруженными мастерами своего дела.

Война превратилась в скучное и утомительное занятие. Противостояние с Австрией зашло в тупик — казалось, Долгую войну никто никогда не сможет выиграть. Год за годом войска маршировали из одного конца Венгрии в другой, проводили наступления и контрнаступления, устраивали осады и совершали вылазки. В конце концов силы противников были полностью истощены, и Долгая война закончилась поспешным миром, заключенным в 1606 году прямо на поле неподалеку от пограничной деревни Житваторок. Стороны остались примерно с тем же, чем владели до начала войны.

Но перемена все-таки была, и очень важная. Традиционно османы имели дело с послами европейских стран в Стамбуле, куда те являлись просителями, которым султан даровал мир как милость и обычно в обмен на выплату дани. На этот раз, измотанные Долгой войной, они потеряли бдительность и признали Австрийского императора равным. Появление в договоре титула императора вкупе с выдвинутыми им требованиями было равнозначно признанию поражения. От идеала всемирного государства пришлось отказаться, ведь в этом мире, так уж он устроен, существует не один правитель, а несколько. С этим удручающим признанием империя словно навсегда потеряла свою уникальность и скромно заняла место, отведенное ей в представлении европейской дипломатии.

Армия росла с каждым годом. У Мехмеда Завоевателя было десять тысяч сипахи, у Сулеймана в начале его правления — тридцать тысяч. Численность янычар увеличилась с пяти до двадцати пяти тысяч. У государства, ведущего войны на столь далеких границах, не было такой большой, как прежде, нужды в кавалерии. Ей нужны были пехотинцы, саперы и артиллеристы, проходящие обучение в казармах, а не разбросанные по всей империи, как сипахи. Вместо того чтобы раздавать воинам тимары и следить за их справедливым распределением, казначейству нужно было изыскивать средства на выплату жалованья солдатам, которые по полгода проводили в казармах. В 1595 году жалованье получали 48 тысяч солдат; в 1652-м — 85 тысяч, почти вдвое больше.

Растущие расходы на армию были тяжелым бременем для финансов империи, учитывая, что постоянные военные кампании приносили все меньше выгоды. Империя не захватывала новых тимаров для сипахи, не находила новых источников средств для жалованья янычарам. Бухгалтерская система казначейства складывалась в те времена, когда османы считали выше своего достоинства считать часы. Жалованье традиционно платили в соответствии с лунным календарем, в котором насчитывается 354 дня. Однако налоги, в основном взимавшиеся с крестьян, получавших доходы от продажи урожая, были привязаны к временам года, то есть к солнечному календарю. Таким образом, ежегодно образовывался дефицит в одиннадцать дней — иными словами, каждые тридцать два года государству приходилось выплачивать каждому служащему и солдату тридцать три ежегодных жалованья. Некоторые историки называют это главной причиной роста внутренней напряженности в империи: чтобы покрыть дефицит, правительству приходилось вводить дополнительные временные налоги и сборы, многие из которых затем становились постоянными, увеличивая лежащее на народе бремя.

Самым простым способом восполнить нехватку наличности было использование тимаров в качестве источника денег, а не людей; однако разрушение устоявшейся системы повлекло за собой катастрофические социальные последствия, положив начало порочному кругу недовольства. Многие тимариоты, раздраженные и неуверенные в завтрашнем дне, теперь воспринимали государство не как благодетеля, альфу и омегу своей жизни, а как врага. Не имея возможности продвинуться по службе и обеспечить достойное будущее своим детям, они перебирались в города или выходили на большую дорогу. Процветал разбой, ибо людям, которые прежде могли достичь славы и богатства, сражаясь на границах, теперь некуда было податься. В начале XVII века вся Анатолия была охвачена мятежами, известными под общим названием «восстания джелали».