Лаура Эскивель - Малинче

Она вновь и вновь просила священника произнести ее новое имя. При этом она не отрываясь смотрела на губы Агилара, который терпеливо раз за разом повторял слово «Марина». Малиналли вскоре поняла, что ей нужно всего-навсего поднести кончик языка к передней части нёба, почти к верхним зубам. Кажется, в этом не было особой трудности, но на деле язык Малиналли отказывался повиноваться ей и словно застревал в привычном изгибе в другой точке рта. Кроме того, он отказывался двигаться так быстро, как нужно. Нет, сдаваться она и не помышляла; просто ей пришлось взять себя в руки и признать, что потребуется время и упорство, чтобы научиться выговаривать свое новое имя. Тренировать язык и губы, чтобы правильно передавать звуки, ей было не впервой. Ей еще и года не исполнилось, когда она впервые ощутила, как забавно говорить на каком-то своем, ей одной ведомом языке. Она с удовольствием гукала, пыхтела, что-то бормотала, издавала невоспроизводимые звуки и с неменьшей охотой подражала всему, что успевал вычленить из множества окружающих звуков ее детский слух. Она прислушивалась к пению и щебету птиц, пыталась понять, о чем лают и воют собаки. Когда ночь словно накрывала черной тканью мир вокруг, погружая его почти в полную тишину, малышка, затаив дыхание, прислушивалась к едва различимым звукам, доносившимся из далеких джунглей. Она без устали могла играть сама с собой в игру под названием «угадай, что за зверь рычит, кричит и воет там в лесу». Наутро она пыталась как можно точнее изобразить те звуки, издаваемые животными, которые ей удалось услышать накануне ночью. Вплоть до появления на ее родине и в ее жизни пришельцев, называвших себя испанцами, у нее это хорошо получалось. Но изучить новый язык, на котором говорили появившиеся из-за моря чужестранцы, оказалось труднее, чем она предполагала. Впрочем, это ее не пугало. Наоборот, она взялась за дело с решимостью и к тому дню, когда было решено окрестить ее, уже многое знала.

Малиналли поняла, что если бесконечно повторять одно и то же слово, большого толку не будет. Нужно было научиться произносить звук «р» сам по себе — в любом слове, в начале, середине или в конце. Чтобы на время отвлечься, она начала расспрашивать святого отца о своем новом боге. Она хотела знать о нем все, что только возможно: имя, полагающиеся ему как богу атрибуты, правила и ритуалы, которые требуется исполнять для того, чтобы обратиться к нему с молитвой, вознести ему хвалу, наконец, просто поговорить с ним. Она с восторгом прослушала проповедь, предшествовавшую обряду крещения. Эту речь брат Агилар сам перевел для всех присутствующих, не знающих языка пришельцев. Выяснилось, что они — те самые пришельцы, посланцы богов, именующие себя испанцами, — просили ее и ее соплеменников, чтобы они перестали наконец поклоняться ложным богам — ложным хотя бы потому, что они требовали человеческих жертвоприношений в свою честь. Еще брат Агилар рассказал индейцам об истинном боге. Этот бог, которого они привезли с собой, был хорошим, добрым и великодушным. Ему и в голову бы не пришло потребовать от тех, кто в него верит, человеческих жертв. Малиналли думала, что этот всемилостивейший бог был не кем иным, как Великим Господином Кетцалькоатлем, который, приняв новое обличье, решил вернуться на эту землю, чтобы восстановить на ней царство гармонии и единения человека с мирозданием. Малиналли не терпелось поприветствовать вернувшегося на землю бога, поговорить с ним, задать ему накопившиеся в душе вопросы. Она попросила священника научить ее произносить имя нового для нее бога. Брат Агилар любезно согласился научить новообращенную произносить имя Божье и немало порадовал Малиналли тем, что ни в слове «Иисус», ни в словах «Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой» не было ни одной буквы «р». В общем, произнести эти слова для Малиналли не составило особого труда. Она даже захлопала в ладоши, как маленькая девочка. Радостью наполняло ее сердце чувство сопричастности, которое вспыхивало в ней, когда ей удавалось произнести слово или имя, которые люди присвоили какой-нибудь вещи или человеку. Эта сопричастность превращала ее в сообщницу, в подругу, в члена семьи. Радости ее в такие минуты не было предела, как не было предела печали и отчаянию, когда юная Малиналли вновь ощущала себя чужой, изгнанной из привычного мира. Воодушевленная, Малиналли поспешила спросить у священника, как зовут жену этого бога. Брат Агилар сообщил ей, что у бога жены нет.