Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Я передам, - уверил ее Иоанн, полагая про себя, что не стоит разочаровывать простую женщину, которая не поверила в великую миссию своего сына. Иисус стряхнул прах Назарета со своих сандалий и никогда не вернется сюда. - Я передам ваши слова, моя госпожа.

Юноша поклонился ей, и братья ушли.

-Почему ты назвал жену плотника моя госпожа? - удивился Иаков.

-Она мать Мессии, - ответил взрослеющий на глазах юный идеолог новой религии. - О матери Мессии должно говорить только хорошо и почтительно.

В три дня они достигли Магдалы. На постоялом дворе их встретил все тот же сириец с кривой усмешкой на обезображенном лице. Но Иоанна больше не пугал ни одноглазый идолопоклонник, ни пьяные рыбаки, ни размалеванная продажная женщина. Он освободился от детских страхов. Человек не ищет себе страданий и потерь, они сами находят его. Никто не просит себе болезни, войны, тюрьмы и похорон близких, но задним числом человек не хочет отказаться от приобретенного им горького опыта, и чем он горше, тем дороже. Иоанн возмужал от своих обид, разочарований и потерь. Он видел жестокость и подлость, его чуть не убили в Капернауме, он похоронил отца в Назарете. Что ему Вавилон? Что он Вавилону?

Однако к таможне Иоанн приближался с робостью. Что, если учитель отвергнет его? Что, если Иисус не захочет с ним говорить. Всю дорогу от Магдалы до Капернаума он мысленно выстраивал свою оправдательную речь, вновь и вновь менял в ней акценты, угадывая реакцию Иисуса на свои слова.

-Что ты бормочешь себе под нос? - не выдержал Иаков.

-Я? - Иоанн так забылся, что стал оправдываться вслух. - Ничего. Так. Вспоминаю псалмы Давида.

-Тогда вспоминай про себя. Странный ты стал, Иоанн. Говоришь сам с собою.

Иоанн так и не поведал брату историю своего ухода. Иаков его не понял бы и счел Иисуса чудовищем. Не мог он теперь признаться ему и в том, что их, возможно, ждет неласковый прием. Если им укажут на дверь, Иаков будет вдвойне оскорблен и не простит ему унижения. Это заставляет Иоанна еще больше нервничать.

Тракт в этот час безлюден, а ворота таможни наглухо заперты. Неужели Иисус покинул это место? Где же тогда его искать? В списке всех мыслимых вариантов встречи, какие нарисовал Иоанн в своем воображении, такого исхода событий он не предусмотрел. Он колотит в ворота и прислушивается. Из дома не доносится ни звука. Он бросается к любимому пригорку Иисуса, но знакомого силуэта в алом плаще там нет. Опять возвращается к таможне и пытается сокрушить эту твердыню своими кулаками. Иаков смотрит на него как на безумного. Обессиленный, чуть не плача, Иоанн прислоняется спиной к воротам. Раздается лязг засова, створка ворот приоткрывается, и юноша чуть не падает на хмурого, очень недовольного произведенным грохотом Иуду.

-Учитель здесь? - выпаливает он.

-Иисуса здесь нет.

-А Матфей? Позовите Матфея.

-Его тоже нет.

Иоанн ему не верит.

-Я хочу посмотреть.

Глаза Иуды на мгновение мутнеют от гнева, затем он молча поворачивается и идет в дом. Юноша проскальзывает за ним во двор, обгоняет его и врывается в дом. “Учитель!” - кричит он и бегает по всем комнатам. Никого. Только в трапезной лежит хорошо знакомая ему холщовая сума Иисуса. Он заглядывает в нее: книги и снадобья на месте. Он оборачивается к Иуде, который все также безмолвно наблюдает за его судорожными действиями.

-Это его вещи! - обвинительно произносит Иоанн, словно Иуда мог совершить ужасное преступление и не скрыть улики. - Где же сам учитель?

-Твой отец не учил тебя быть вежливым со старшими?

-Мой отец умер!

Иуда чуть смягчается.

-Я не знаю, где Иисус.

-Когда он вернется?

-Этого я тоже не знаю. И не задавай мне больше вопросов.

Он опускается на ложе, берет со стола недопитую чашу вина и неторопливо отхлебывает. Всем своим видом он показывает, что юнец тут незваный гость.

-Я останусь здесь, пока не вернется учитель! - заявляет Иоанн.

Иуда молчит, не скрывая своего пренебрежения к нему. Иоанну тоже неприятно оставаться наедине с хромым стариком, совместное проживание с которым до сих пор было возможным только благодаря присутствию между ними Иисуса, и он демонстративно уходит во двор. Там они с Иаковым устраиваются на ложе под акацией. Чувство чужой территории, хорошо знакомое человеку, как и зверю, не позволяет Иоанну хозяйничать в доме, формальным владельцем которого стал его противник.

-Не понимаю, почему учитель его терпит, - сердито он признается брату. - Злой, угрюмый старик!