Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Зачем идти через Самарию? - тихо спрашивает он Иоанна, надеясь получить такой же доверительный ответ.

-Учитель, - громко говорит юноша,- Фома спрашивает, почему мы идем через Самарию? Можно мне рассказать ему притчу о добром самаритянине?

-Расскажи,- безучастно отзывается Иисус.

Иоанн начинает вдохновенно излагать смущенному Фоме историю о человеке, которого избили и ограбили разбойники на дороге.

-Мимо проходил иудей. Посмотрел на раненого, пожалел его и пошел дальше. А потом шел по дороге левит, покачал головой и сказал: если найдешь своих обидчиков, я помогу тебе взыскать с них ущерб в суде. И отправился по своим делам. А после всех проходил некий самаритянин. Увидел избитого и ограбленного, поднял его и отвел на постоялый двор. И сказал хозяину гостиницы: вот тебе два динария, окажи внимание этому человеку, а если потратишь на него больше, то я тебе все верну. И ушел, не дожидаясь благодарности от того, кому помог. Вот и скажи теперь, Фома, кто был этому человеку ближним его: иудей, левит или самаритянин?

-Кто позаботился о нем, тот ему и друг.

-Вот именно! Ты все понял.

-Это понять не трудно. Но разве всегда бывает так, как ты рассказывал? Почему самаритяне добрые, а иудеи - нет.

-Это же притча! Самаритяне бывают и добрые и злые. Мы просто не против них.

-Я тоже не против. Но они не дети Израиля.

-Ах да! Твой учитель сказал, что он послан только к погибшим овцам Израиля. А мы пришли к грешникам всего мира, а не к праведникам. Больные нуждаются в исцелении, а не здоровые. Мы пришли исцелять всех детей Господа. Самаритян тоже.

Слушая себя, Иоанн готов уже полюбить всех самаритян. Они кажутся ему милыми грешниками, которые жаждут исцелиться и мечтают о Спасителе. Весна в Самарии так же хороша, как и в Галилее. Изумрудные лужки под ногами, сероватые горы с красными лишайниками. С них текут студеные ручьи. На склонах холмов виноградники и оливковые рощи. А воздух совсем не отличается от галилейского и тоже чуть пахнет морем.

К вечеру они достигают какого-то селения. Иуда устало опускается на траву и вытягивает свою искалеченную ногу. Садится Иисус, а за ним все остальные. Некоторое время они просто лежат на мягкой траве и отдыхают.

В приближающихся сумерках на самарийском небе проступают звезды, верхушки кипарисов приветственно машут им. Прохлада весеннего вечера и удивительная тишина окутывают Иоанна. И в тысячный раз он не устает чувствовать: как прекрасен мир и как хорошо в нем жить.

-Давайте заночуем здесь, - предлагает юноша.

-Хорошее место, - соглашается Иисус.

Иоанн подмигивает звездам от избытка жизненных сил.

-А ужинать будем? - раздается голос Андрея. - Или у нас ночь суда?

Петр готов прибить своего простодушного брата.

Иисус молчит.

Пауза затягивается.

-Учитель?- вопрошает Иоанн.

-Меня здесь нет, - звучит глухой ответ.

-А нам что делать?

-Решайте сами.

Опять наступает пауза. Кто-то должен принять решение. Овца не может пасти овец, ибо не свободна от овечьего, и никто не смеет взять на себя роль пастыря.

-Я бы поел, - говорит Андрей.

-Вот ты и иди в селение, - решает Петр, вспоминая, что он был назначен старшим, и теперь все ждут его слова.

-Опять я?

-Ты же первый заговорил о еде!

-Вот не знал, что у нас такое правило! - ворчит рыбак.

-Теперь знаешь. Я его установил, - на правах лидера Петр повышает голос, чтобы все слышали. - Кто первый заговорил о еде, тот о ней и заботится.

И это становиться первым правилом, которое появилось в их общине, свободной от всяких правил при Иисусе.

Еще живой Мессия молчит.

-Я схожу, - вызывается Иоанн.

Он встает и смотрит на Иакова. Тот тоже поднимается.

-Фома, пойдешь с нами? - предлагает юноша, и новичок покорно встает.

Привыкший к безусловному почитанию Иохонана и к армейской субординации в Кумране, Фома продолжает удивляться порядкам в этой компании. Даже в шайке разбойников больше дисциплины. Раздается тонкий скрип. Иуда выдвигает крышку своего пенала и высыпает на ладонь несколько монет.

-Фома, возьми деньги, - небрежно приказывает Иоанн, не желая сам принимать их из рук казначея. Новичок принимает денарии от Иуды и спешит вдогонку за братьями. Втроем они спускаются в безмолвную, словно вымершую деревню.

-Почему у вас все так просто? - спрашивает Фома.- Нет ни субботы, ни поста, ни омовения, ни молитв.

-Мудрецы возлагают на человека ноши неудобоносимые, а наш учитель их сбрасывает.

-Почему?

-Он - Мессия. Ему все возможно.