Михайло Старицкий - РУИНА

— Должно быть, большой загон был, — обратился к нему Остап. — Душ сто, не меньше.

— Д–да, — отвечал задумчиво, словно рассуждая сам с собою, Кочубей. — И кто бы это был? О Ханенке ничего не слышно, да и не наважился бы он так близко к Чигирину подъезжать. Опять если бы какая-нибудь новая орда появилась, так уже давно услыхали бы мы… а то под самым носом, словно с неба свалились…

«А может, это из Белогородской орды какой-нибудь загон?» — подумал он про себя, но этого предположения вслух не высказал.

— Должно быть, вчера еще, а то и раньше, ускакали, — добавил Остап, — вон пожарище и не курится совсем.

— А ну-ка, в самом деле, пойдем да посмотрим, может быть, какой-нибудь татарин остался на месте, так по чалме можно узнать.

Кочубей и Остап соскочили с коней и отправились по бывшей улице деревни. Они осмотрели несколько обгоревших трупов, но все это были старики или старухи, очевидно, татарина ни одного не осталось на месте.

— Гм… даже и не сопротивлялись, — произнес сквозь зубы Кочубей и принялся разгребать одну из громадных куч пепла.

Разгребли так две–три кучи и, увидев, что они были совершенно холодны, Остап и Кочубей убедились в том, что набег произошел, вероятно, дня два тому назад.

Тем временем возвратились казаки и сообщили, что, несмотря на самый тщательный осмотр, нигде в окрестностях деревни нельзя было найти ни одного человека, — очевидно, что, если и уцелел кто-нибудь от этого погрома, то успел найти приют в какой-нибудь соседней деревне.

— Гм… что ж еще теперь делать? Так, наобум ехать, бог знает куда… Надо разведать, — произнес задумчиво Кочубей и, подумав с минуту, он прибавил громко: — На коней, хлопцы! Пройдем еще вперед версты три… Тут, я помню, есть корчма, там разузнаем.

Казаки поскакали. И Остап, и Кочубей ехали молча. Видно было, что картина разоренного и сожженного села произвела на них удручающее впечатление.

Через некоторое время на дороге показалась большая, хорошо отстроенная корчма.

— Вот и отогреемся, и разузнаем все! — произнес с удовольствием Кочубей.

Казакам приказали остановиться подле корчмы. Кочубей и Остап, передав своих коней, направились к самой хате. Еще вступивши в сени хаты, они услыхали громкий взрыв хохота, прокатившийся по всей корчме.

— Ого, там весело? — заметил Кочубей.

— Любопытно знать, кто это так смешит людей? — ответил Остап и отворил дверь.

В корчме было довольно много народа, по преимуществу это были все поселяне; только за одним столом сидел какой-то высокий смуглый казак в богатой одежде, рядом с ним сидело еще душ пять казаков. Ни казак, ни его соседи не были знакомы Кочубею, но наполнявший корчму народ относился к нему очевидно с полным доверием и почтением. Все поселяне группировались вокруг его стола; одни сидели, другие стояли, видно было, что центром и душой всего собрания и был этот смуглый казак. Судя по оживленным лицам окружавших его слушателей, по неуспевшему еще совсем умолкнуть смеху, видно было, что среди собравшихся шла веселая беседа, но едва только Остап и Кочубей переступили порог хаты, как по рядам пробежал какой-то неуловимый шепот, все переглянулись, смех умолкнул, толпившиеся вокруг казака поселяне разошлись по своим местам, — наступило неловкое молчание.

Озадаченные таким приемом Кочубей и Остап уселись за отдельным столом и потребовали себе по келеху меду.

Молчание продолжалось недолго, то там, то сям раздались снова отрывистые фразы; говорили все о новом набеге татарском; Остап и Кочубей насторожились.

Между тем высокий казак, пошептавшись о чем-то со своим соседом, обратился к ним громко:

— Доброго здоровья, паны товарищи! А чего уселись там отдельно? Пожалуйте к нам, сюда. В гурте, говорит пословица, и каша вкуснее естся. Гей, жиде, вина еще, я плачу.

— Спасибо тебе, пане–брате, за ласку, — ответил Кочубей, приподымаясь с места, — мы торопимся, заехали только на минуту, отогреться с дороги.

— Издалека едете?

— Да вот ездили в Стожки; донесли гетману, что татары появились и околицы пошарпали, так догнать хотели.

— Ну что ж, догнали? — спросило с живейшим любопытством несколько голосов.

— Опоздали, поздно донесли нам… они, видно, уже дня два тому назад ускакали из села.

— Мудрено было бы и догнать, — заметил, подморгнувши бровью, смуглый казак, — ведь они рассыпались по всем околицам, вот, говорят люди, и Зеленые Ставки, и Михайловку, и Черную Дуброву пошарпали.

— А как же, как же, — раздались с разных сторон голоса, — и у григоровцев скот угнали, и в Пологах пустили красного пивня.