Наталья Павлищева - Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом

Княгиня, нахмурившись, выпрямилась. Зачем он бежал сюда? Голос ее стал жестким:

— Как убил? За что?

Олав поднял на нее светлые большие глаза:

— Княгиня, он убил моего кормильца Торольва. Я только отомстил за гибель.

— Кого? — изумилась Аллогия. — Какого кормильца?

О чем твердит этот мальчик? Откуда кормилец у простого юноши?

Пришлось Олаву все честно рассказать. По мере его повествования глаза Аллогии все больше округлялись. У них под боком жил наследник огромных земель, отнятых не по праву, а князь ничего о том не слышал! Но Аллогию больше волновало другое — если Олав говорит правду, то он имел право кровной мести, а значит, не преступил закон, убив Клеркона.

Теперь предстояло рассказать обо всем князю. Но для начала Аллогия попросила привести Сигурда. Княжий сборщик дани явился, опустив голову, понимал, что виноват в сокрытии Олава. Княгиня корить за это не стала, только расспросила с пристрастием. Убедившись, что Олав не лгал, она решительно поднялась, пора идти к Владимиру, пока не опередили другие. Не успела, князь сам пожаловал к ней в терем. По тому, как во дворе шумели новгородцы, стало ясно, что пришли за Олавом.

Князь вошел в хоромы, где сидела Аллогия с Сигурдом и его племянником, быстрым шагом. Что себе позволяет княгиня? Зачем идти против закона Новгорода? Новгородца, убившего чужака, ждет суровое наказание, к чему укрывать беглеца?

Но Аллогия спокойно приветствовала мужа. Рядом с ней стоял, также склонив голову, Сигурд, за его спиной старался спрятаться юноша, почти мальчик. Владимир понял, что речь идет о нем, сурово нахмурился:

— Этого ты прячешь?!

— Этого, — все так же спокойно кивнула Аллогия.

Князь изумленно разглядывал Олава. Как-то мало верилось, что мальчишка убил здоровенного эста. Да и с чего бы? Но множество людей одновременно лгать не могли, они в один голос рассказали, что мальчик сначала клянчил у погибшего топор, а потом этим же оружием и зарубил! Аллогия подождала, пока князь не убедится, что Олав совсем не так страшен, как его описывают видаки происшествия, потом чуть улыбнулась:

— Князь, позволь слово молвить?

Тот уже потерял свой воинственный пыл, все знали, что Владимир загорается, как сухая трава, но так же быстро и успокаивается, горяч князь, да отходчив. Сел, чуть вытянув ноги, усмехнулся, кивнув в сторону провинившегося:

— Его защищать станешь?

Аллогия покачала головой:

— Чего его защищать? Верю в твой справедливый суд, князь. Это племянник Сигурда, сын его сестры Астрид, зовут… — тут она вспомнила, что даже не спросила имени мальчика. Сигурд с готовностью подсказал:

— Олавом зовут.

— Ну, и что же этот Олав топорами размахивает?

Олав сам хотел что-то объяснить, но Сигурд сделал знак, чтобы молчал. Это движение заметил князь и напротив вдруг велел:

— Молчите все! Иди-ка сюда. Сам и расскажи, почему убил честного человека?!

Олав загорелся, точно сухая ветка в пламени костра, даже забыл, что стоит перед князем:

— Да какой же он честный?! Он убил моего кормильца Торольва!

— Кого? — изумился Владимир.

Пришлось снова повторить историю своей короткой, но такой бурной жизни. Вслед за самим Олавом Сигурд все же рассказал, как нашел племянника. Под укоряющим взглядом князя он опустил голову, но заступаться за мальчика не перестал.

— А с чего ты взял, что это Клеркон?

— Он сам назвался…

— Что, вот так подошел и назвался тебе? — усмехнулся Владимир, похоже он просто не знал, что сказать.

Чувствуя, что гроза проходит мимо, Олав вздохнул чуть свободней:

— Нет, я увидел у него топор Торольва, спросил, он и рассказал. Похвалялся тем убийством, точно заслугой! — Глаза мальчика снова загорелись гневом, на щеках выступил румянец.

Князь кивнул, поднимаясь:

— Пойдем со мной. Людям расскажешь, чтоб поняли, что не просто убийца ты, а мстил за кормильца.

Олав тихо добавил:

— А еще со мной сын Торольва Торгильс…

Владимир обернулся:

— А он чего же не мстил? Или мал еще?

— Нет, старше. Да только я один там был.

У теремного крыльца уже собралась довольно большая толпа, так недалеко и до веча. Владимир вышел вперед и вдруг выставил перед собой Олава:

— Этого юношу обвиняете в убийстве эста?

— Этого! — согласно зашумела толпа.

Князь кивнул, соглашаясь.

— Кто выступит видаками?

Закричали сразу несколько, но решили, что говорить станут трое. Все трое повторили свои давешние слова: расспрашивал про топор, просил подержать, потом вдруг схватил оружие и ударил.