Нора Лофтс - Королева в услужении

Письмо прислал верный архиепископ Йоркский, и было заметно, что писал он его с большой неохотой, оттягивая до последнего момента. Он сообщал, что новый канцлер изгнал почти всех служащих, назначенных Ричардом, и поставил на их место своих друзей и родственников, создал собственное войско и выезжал из своей резиденции только в сопровождении охраны из полутора тысяч человек, мошенничал с деньгами, а народ бедствовал, прикладывал к официальным бумагам свою личную печать, а не Большую государственную печать Англии. И все это — какой ужас! — он делал с явного одобрения принца Иоанна. Эта пара была просто неразлучна, они «смеются и шутят, словно родные братья».

Пока Альенора читала, Ричард опять занялся деревянной моделью метательной машины, заряжая и выстреливая глиняные шарики, только судорожные движения пальцев указывали на сдерживаемое раздражение. Когда она закончила и взглянула на него глазами, в которых отражались и боль, и страх, Ричард сказал:

— Ну как, премиленькая ситуация, не правда ли?

Зная, насколько тяжело он воспримет отсрочку исполнения своих планов, Альенора как можно мягче ответила:

— Боюсь, что не остается ничего другого: ты должен вернуться в Англию.

Ричард вздрогнул, как от внезапного удара.

— Вернуться в Англию? Сейчас? Помилуйте! Мои корабли загружаются, моя армия готова выступить. Исполняется мое самое сокровенное желание, ради которого я трудился, отказывал себе во всем, копил многие годы. Я не вернусь, даже если бы Англия полыхала из конца в конец и я мог бы загасить огонь одним дуновением!

Альенора сидела неподвижно, внутри у нее происходила отчаянная борьба. Она покинула Винчестер, твердо решив оставшиеся годы жизни сделать для себя по возможности приятнее. Была готова помогать Ричарду, но только так, чтобы это доставляло ей удовольствие. Она получила, говорила она себе, хороший урок — мужчины не любят принимать советы от женщин. Они сердятся сильнее, когда советы оказываются дельными и хорошими. Еще хуже — пытаться уговорить их изменить неправильное решение. Это равносильно попытке пробить головой каменную стену: вы только себе причините боль и страдания. А выстрадала она уже достаточно. Внутренний голос требовал: молчи и сохрани с сыном хорошие отношения. Пусть отправляется в свой крестовый поход, пусть сам решает…

И Альенора как-то уклончиво проговорила:

— Но Англия, Ричард, тоже имеет важное значение.

— Конечно, имеет! — воскликнул он раздраженно. — Она обеспечивает меня материальными ресурсами для ведения войны — деньгами и лучшими в мире воинами.

После столь циничного заявления Альенора отбросила прочь всякую осторожность.

— Ты допускаешь серьезную ошибку, рассматривая Англию лишь в качестве дойной коровы и питомника солдат. Но Англия намного важнее. Это утверждаю я, хотя и не являюсь англичанкой. Но я знаю: придет время и тот, кто правит Англией, будет править миром. Как бы богаты и обширны ни были мои владения и герцогства твоего отца в Европе, они не идут с Англией ни в какое сравнение, потому что они вечно будут зависеть от доброй воли соседей, всегда связаны с постоянно меняющейся политикой европейских государств. Англия стоит особняком. Ее можно сделать неприступной. Не дай Англии выскользнуть из твоих рук, Ричард. Вернись, потрать, если нужно, год для наведения порядка. Иерусалим ждал долго, подождет еще немного. Но если вот это, — Альенора коснулась письма, — продолжится хотя бы год, Иоанн и Лонгчамп выкрадут из твоей короны самую большую драгоценность.

Ричард молча слушал, но выражение лица оставалось жестким, а взгляд прищуренных глаз был холодным и неприветливым. Альенора попыталась еще раз:

— Иоанн всегда, с раннего детства, завидовал тебе. Ему хочется стать королем, он обожает внешний блеск и великолепие, но чурается ответственности. Лонгчамп, выросший в нищете, жаждет власти. Они прекрасно споются. Иоанн наденет корону, Лонгчамп возьмет скипетр. А кто остановит их? У кого есть для этого достаточно сил? Кто, кроме тебя, дерзнет схватиться с Лонгчампом, его личной армией и полуторатысячной охраной?

«Хороший вопрос, — подумала Альенора. — В нем содержится откровенный вызов».

Однако уши Ричарда в тот момент слышали только зов Востока и были глухи ко всему остальному.

— Вы умеете убеждать, всегда умели! Но если то, что вы сказали, было бы в тысячу раз справедливее, я все равно не отступил бы от своего плана. Я отлично понимаю — это последняя отчаянная хитрость самого дьявола! Уже многое испробовано, чтобы меня остановить, — от противодействия короля французского Филиппа до массового падежа мулов, — но я преодолел все препятствия. И вот теперь это известие! Однако я не сверну с намеченного пути. Возможно, дьявол, наконец, Поймет, что встретил достойного противника, и оставит меня в покое.