Нора Лофтс - Королева в услужении

Учтиво поклонившись королю и королеве, аббат холодно посмотрел на оживленное лицо Альеноры, и его взгляд сделался совсем ледяным, когда он услышал, как Людовик VII сказал:

— Минуточку, господин аббат, — и, обернувшись к Альеноре, повторил: — Не пользуется расположением — кого?

— Церкви, — ответила Альенора слегка сконфуженно. — Так я распоряжусь насчет лошадей и провизии, пока вы беседуете с господином аббатом, и буду готова к отъезду через полчаса. Не теряйте времени попусту, Луи, наш разговор навел меня на некоторые мысли, которыми я поделюсь с вами во время прогулки… о вещах, о которых вы никогда ничего не узнаете, изучая эти безнадежно устаревшие карты!

Бернар провожал Альенору взглядом, когда она шла к двери. Он не испытывал ни малейшего удовольствия, смотря на ее стройную прямую фигуру, горделиво поднятую голову, энергичную, упругую поступь. Для него все эти качества — вместе с красивым лицом и ясным умом — представляли собой серьезную опасность. Они таили в себе угрозу тому, что аббат считал главным делом всей своей жизни — приобретению полной власти над королем. В отличие от многих высоких служителей церкви своего времени у Бернара не было личных амбиций. В этом отношении он был безгрешен. Но он решил, что Людовик VII должен стать святым королем, а Франция — праведной страной, и в его планах не было места веселой, светской, молодой красивой королеве, способной влиять на своего мужа. Более того, и дедушка, и отец Альеноры часто не ладили с церковью, и что-то от их религиозной строптивости повлияло на мнение, сложившееся о ней самой, хотя королева была довольно благочестива.

Усаживаясь за стол, аббат сказал:

— Вы обсуждали с королевой дела чрезвычайной государственной важности.

Говорил он мягким, дружественным, даже, пожалуй, слегка насмешливым тоном.

Подтянув к столу другой стул, Людовик VII бодро ответил:

— В самом деле! Возможно, нам следовало сделать это раньше. По крайней мере, в вопросе с Меридоном, который касается ее собственных владений. Она прекрасно осведомлена о существе спора. По-видимому, ее отец имел привычку обсуждать с ней различные проблемы и поощрял ее интерес к управлению подданными. Это не удивительно, — продолжал Людовик VII в раздумье, — ведь его сын мертв, и герцог поступил мудро, готовя дочь к той важной роли, которую ей предстояло играть.

— Это какую же? — поинтересовался Бернар.

— Герцогини Аквитанской, разумеется, — ответил Луи, бросая аббату недоуменный взгляд.

— Именно. Но сейчас, понимаете ли, она королева Франции, а это совсем другое. Теперь только нам пристало проявлять мудрость. Уверяю вас, сын мой, было бы неразумно позволять королеве вмешиваться в государственные дела. Если бы она осталась и правила в Аквитании, я был бы последним человеком на земле, который поставил бы под сомнение ее политику или ее действия, пока они, конечно, согласовались с законами церкви. Но она вышла замуж за вас и тем самым сделала вас герцогом Аквитанским. Вспомните слова Иисуса Христа: «Никто не может служить двум господам», тем более не может целая страна. Господь призвал вас управлять Францией и своей милостью добавил к вашим владениям Аквитанию. На вас лежит огромная ответственность, и в ваших руках должна быть сосредоточена вся власть, ибо эти две вещи в нашем мире неразрывно связаны и неотделимы друг от друга.

— Но использовать ее специальные знания, как в данном случае…

— Ну что ж, давайте рассмотрим этот случай, — сказал Бернар, пресекая возражения, но отмечая влияние Альеноры: прежде Людовик редко с ним спорил. — Она сказала, кто из претендующих должен владеть Меридоном?

— Да… однако только когда я прямо спросил ее. В этом, думается мне, нет ничего предосудительного.

Бернар смог воочию убедиться, что королева заметно преуспела: король уже заступался за королеву.

— И каков был ее ответ?

Луи передал Священнику мнение Альеноры и ее аргументы.

— Именно это я имел в виду, когда предупреждал вас, — заметил Бернар и начал обстоятельно объяснять — спокойно, но твердо, — почему нужно удовлетворить претензию Уильяма Молота.

Поспешив распорядиться относительно лошадей и провизии, а также пригласить на прогулку Амарию, Сибиллу и еще двух молодых кавалеров, Альенора испытала большой душевный подъем. Она непременно постарается лучше узнать Луи, несмотря на барьеры, которые возвели между ними существующие обычаи, придворный этикет и мрачные люди, окружавшие короля. Они научатся вместе трудиться и вместе развлекаться.