Юрий Тубольцев - Сципион. Социально-исторический роман. Том 2

Нередко и сама Эмилия присутствовала на этих пирах и своей блистательной красотою, сиявшей колдовским ореолом в затуманенных винными парами взорах гостей, вдохновляла компанию на разговоры о Венере. В большинстве случаев она в одиночку представляла женский род на этих собраниях, поскольку приглашенные нечасто приводили с собою жен. Однако ее не смущал чисто мужской состав коллектива, она чувствовала себя уверенно и раскованно, так как была образованна и умна не менее мужчин. Эмилия платила лишь единственную, формальную дань своему полу тем, что не возлежала у стола, как другие, а сидела на ложе рядом с Публием, демонстрируя позой приличествующую матроне скромность, да еще женственность прорывалась порою сквозь едва заметные бреши ее сильного характера невольным кокетством, желанием очаровать всех окружающих, которое, впрочем, столь густо окрашивалось властолюбием, что представлялось сложным ответить, чего в проявленном ею качестве больше: женского нрава или мужского. Обычно Эмилия присоединялась к пирующим после многократных просьб гостей, но в душе делала это охотно, поскольку только в кругу друзей мужа ощущала себя равной среди равных, тогда как в женском обществе ей приходилось скучать, реализуя свои таланты лишь в узкой области стремления к господству над капризными, хитрыми, но неумными существами, напоминающими разукрашенные пестрыми красками и изощренной резьбой шкатулки, все множество которых при внешнем разнообразии открывается одним единственным ключом. Павла неизменно вносила в развлечения собственный особый тон, придавала им эстетическую утонченность. Правда, иногда она несколько забывалась и вместо того, чтобы излучать на мужчин мягкое тепло, обжигала их. Особенно чары Эмилии действовали на молодежь, ибо, хотя ее ум искал интеллектуальной любви с отношениями равенства, нрав требовал слепого преклонения и, обманывая сознание своей хозяйки, использовал любой повод, дабы повергнуть ниц впечатлительных юнцов. Но, несмотря ни на что, увлечение товарищей Публия его женою не шло дальше восторженного благоговения, так как при великом уважении к Сципиону честь Эмилии казалась им святыней.

Третий этап трапезы сопровождался обильными возлияниями вина, что иногда пробуждало творческую фантазию собеседников и способствовало возобновлению философского спора, расцвеченного в таких условиях экзотическими красками парадоксальных суждений, но в большинстве случаев низводило действо до наиболее простых и шумных видов увеселения, когда играли флейтистки, плясали танцовщицы, на каждом шагу натыкавшиеся в тесноте триклиния на пирующих и попадавшие к ним в объятия. Группы гостей из числа тех, в ком под действием вина просыпалась излишняя активность, в поисках новизны отправлялись в дома других нобилей, чтобы, прибыв туда под занавес аналогичного мероприятия, засвидетельствовать почтение тамошней компании и отведать от ее щедрот, а на освободившиеся места прибывали подобные делегации от соседей, в состав которых частенько входили даже представители враждебных политических кланов, осмеливающиеся водить дружбу со Сципионом только за десертом.

Итак, во время римского обеда люди несколько часов жили насыщенной жизнью, когда у них получали удовлетворение запросы и души, и плоти, когда находили себе исход стремления всех сторон личности: ума — к рождению на свет вызревших в нем идей и познанию чужих достижений; чувств — к эстетическим наслаждениям; амбиций — к самоутверждению посредством споров и состязания в острословии — когда человеческая сущность выражалась в разностороннем общении с друзьями и радость ощущения полнокровного течения бытия воплощалась в веселье и симпатии к окружающим. Условия для самореализации, атмосфера доброжелательства и единения в таких трапезах еще более сближала людей. Поток жизненных сил, интенсивно бурлящих в человеческих недрах целый вечер, иссякнув к ночи, оставлял в душах глубокое русло, запечатлевался в памяти яркими узорами, навечно соединяя положительные эмоции с лицами участников совместного действа. В результате, с каждым днем укреплялась солидарность этого товарищества, а новички приобщались к жизни кружка Сципиона и как бы проходили здесь таинство посвящения в орден его друзей.

При всей заполненности времени приемами множества гостей Сципион каждый день должен был изыскивать возможность выходить в город для исполнения разнообразных обязанностей, заданных римскими обычаями и коллективным образом жизни. Как и полагалось всякому нобилю, он наносил визиты знатным друзьям по случаям каких-либо торжеств в их семьях, как то: юбилей, вступление в должность, облачение сына в тогу для взрослых или обручение дочери, а также проведывал больных и приносил соболезнования родным почивших. Ему приходилось посещать суды, когда там разбирались дела его товарищей или клиентов. Причем часто требуемый эффект достигался уже одним присутствием Публия на свидетельских скамьях. Вообще, Сципион никогда не оказывал на судей либо других должностных лиц прямого давления; применяя свой авторитет в качестве инструмента, обладающего магической властью над людьми, он пользовался им тонко и тактично, как музыкант, извлекающий потрясающие душу звуки легким прикосновением к струнам кифары. Исполнив в суде долг, диктуемый отношениями взаимопомощи с друзьями, Сципион, не выходя из общественного здания, отправлялся в другой зал, чтобы послушать публичные чтения поэтов, историков, взращенных ныне в большом количестве эмоциональным потенциалом победы над Карфагеном, ораторов, а порою и греческих философов. Если кто-нибудь из выступавших смог заинтересовать Публия, он приглашал его к себе на обеденную трапезу. Закончив повседневные дела, Сципион шел на форум — место, ежедневно посещаемое каждым настоящим римлянином. Там узнавались последние новости, происходило общение с сенаторами, недостаточно близкими к его лагерю, чтобы придти к нему в дом, и с простыми людьми. Именно на форуме устанавливались и регулярно возобновлялись отношения нобилей с народом. Здесь люди могли непосредственно зреть своего героя и разговаривать с ним, тут они убеждались, что великий человек является частью их общины, а его слава — всеобщим достоянием. Сципион никогда не пренебрегал неписаной обязанностью и одновременно — правом неофициального контакта с широкими слоями сограждан, и тяготы шумной суеты форума всегда с лихвой восполнялись бурлящей там энергией общения.