Борис Васильев - Ольга, королева русов. Вещий Олег

Мальчики шли строго друг за другом: первый вручил горящий факел жрецу, второй — конунгу рузов, третий — боярину Биркхарду, четвертый… (Донкард считал каждый шаг!) Четвертый факел был вручен трясущемуся брату мертвого Берсира. Это было больше чем поражение: это была пощечина всему народу русов.

— Счастливой охоты, Берсир! — громко провозгласил жрец, первым поджигая погребальный костер.

За ним в строгой очередности то же сделали конунг, его трясущийся сын и старший боярин Биркхард. И как только вспыхнул четвертый язычок пламени, женщины сняли черные платки, распустили волосы и разодрали ногтями щеки. И тогда из их толпы вырвался низкий женский голос: Альвена запела древнюю погребальную песню росомонов — общих предков рузов, русов, рогов и многих иных племен, оттесненных готами в глухие восточные леса и степи Европы.

Жарко пылал погребальный костер под ритмичный грохот мечей, которыми били в щиты воины. Дружина прощалась со своим вождем, вместе с густым дымом улетавшим на вечную блаженную охоту.

Считалось, что душа покойного улетает вместе с дымом, а потому, когда костер разгорелся, когда исчез дым, а от костра повеяло нестерпимым жаром, провожавшие к местам вечной охоты старшего сына конунга стали уходить группами и в одиночку, предварительно отдав последнюю дань: мужчины бросали в огонь можжевеловые ветки, а женщины — клок собственных волос, либо срезанных ножом, либо вырванных с корнями в горестном прощальном исступлении. Ушли дружинники и бояре, почетные гости и послы, а последней ушла семья конунга. До конца оставались только старый жрец, его молодые помощники, следившие за огнем, да немногочисленная почетная стража. Первая часть торжественных похорон была завершена: через сорок дней предстояло лишить убийцу головы, бросив тело на съедение псам, и насыпать курган над прахом и пеплом.

По обычаю всем полагалось очистительное омовение — челядь с утра жарко топила бани. Все шли молча, в великой печали, на ходу разбиваясь на группы согласно рангу и положению. К этому времени Донкард уже успокоился — он вообще отличался редкостным хладнокровием — и думал сейчас о том, что еще не все потеряно, что в присутствии народа, знавшего, где Берсира настигла смерть, было неосмотрительно выделять посла русов среди иных послов и гостей. В жаркой бане конунга мог находиться лишь узкий круг особо приближенных, само омовение заглушало первую, самую острую боль утраты, располагало к воспоминаниям, и Донкард тщательно продумывал слова, с которыми следовало обратиться к осиротевшему отцу.

Однако на повороте к мыльне конунга его поджидал молодой гридин, почтительно, но твердо заступивший ему дорогу.

— В чем дело? — нахмурился Донкард. — Знаешь ли ты, кого останавливаешь?

— Не гневайся, великий посол боярин Донкард, я лишь исполняю повеление своего конунга. — Гридин прижал руку к сердцу и низко поклонился. — Я укажу тебе тропу в другую мыльню.

Конунг рузов избегал разговоров с послом Олега, и это весьма встревожило Донкарда. Моясь в незнакомой ему баньке среди второстепенных бояр, он был свободен от бесед, вспоминая весь ход похорон, расстановку людей и послов. Да, он стоял на шаг впереди, на почетном месте, указанном ему Биркхардом. Но за его спиной и, главное, правее него стояли два посла рогов. Тогда он мало уделил внимания им, поскольку лично никого не знал, но теперь, сложив все отдельные кусочки воедино, понял, что ему весьма красноречиво показали возможную смену отношений, откровенно намекнув, что смертельно обиженные рузы готовы на союз с заклятыми врагами Олегова Дома. Правда, его дары приняли с благодарностью, но принимал их не конунг, а Биркхард, давно известный своими прорусскими настроениями. Он же и поставил Донкарда впереди других послов, и старый советник понял, что Биркхард не разделяет склонности своего конунга к союзу с рогами. Это была еще не надежда, но ее тень, и, следуя за нею, можно было найти способ разрушить опасное для Старой Русы сближение пограничных с нею племен. И, обдумав все, Донкард почти успокоился: оставалось проверить основную догадку и, если она подтвердится, действовать с настойчивой осторожностью.

Догадка подтвердилась на траурном пиршестве: Биркхард вновь устроил так, что он получил слово первым из послов. В тщательно продуманных словах он воздал должное отваге и воинскому уменью Берсира, выразил глубокое соболезнование конунгу-отцу и всему народу рузов и осторожно намекнул о необходимости личного разговора…