Что же касается маркизы, то, едва опомнившись, она проявила завидное присутствие духа и засунула прядь своих волос поглубже в горло, дабы вызвать рвоту. Это оказалось несложно: за ужином она съела довольно много, а благодаря большому количеству пищи в желудке яд еще не успел сильно повредить его стенки. Когда она извергла из себя содержимое желудка, его тут же проглотила оказавшаяся поблизости свинья и, несколько мгновений пробившись в судорогах, сдохла.
Как мы уже упоминали, покои маркизы выходили окнами во двор, закрытый со всех сторон, и бедная женщина, попав в него, сперва решила, что сменила одну тюрьму на другую. Однако, увидев свет в окошке одной из конюшен, она бросилась туда и, подбежав к собравшемуся ложиться спать конюху, воскликнула:
— Друг мой, ради всего святого, спаси меня! Я отравлена, меня хотят убить, помоги мне, умоляю! Сжалься надо мной и открой конюшню, чтобы я смогла убежать, спастись!
Конюх мало что понял из слов маркизы, однако, видя перед собой растрепанную, полуобнаженную женщину, умоляющую о помощи, подставил ей свое плечо, довел до двери конюшни, и маркиза оказалась на улице. Там как раз проходили две женщины, и конюх передал им маркизу с рук на руки безо всяких объяснений, так как сам ничего не знал. Маркиза же только лепетала какие-то бессвязные слова:
— Спасите! Я отравлена… Ради Бога, спасите меня!
Внезапно она вырвалась из рук женщин и бросилась бежать со всех ног: шагах в двадцати от себя, на пороге двери, из которой только что вышла, маркиза увидела обоих своих убийц.
Они кинулись в погоню; маркиза на бегу кричала, что она отравлена, а убийцы — что эта женщина сумасшедшая; прохожие, не зная, чью сторону принять, расступались и давали дорогу и жертве и злодеям. Ужас придал маркизе нечеловеческие силы: эта женщина, привыкшая ходить в шелковых туфельках по бархатным коврам, неслась во весь дух, раня босые ноги об острые камни и тщетно взывая о помощи. Да и то сказать: глядя, как она летит, словно безумная, с развевающимися волосами, в одной сорочке и разодранной тафтяной юбке, трудно было не поверить в то, что она сошла с ума, как утверждали ее деверя.
Наконец шевалье настиг маркизу, остановил и, несмотря на ее крики, втащил в ближайший дом и захлопнул дверь, тогда как аббат остался на пороге с пистолетом в руке, угрожая вышибить мозги всякому, кто осмелится к нему подойти.
Дом, в котором оказались шевалье и маркиза, принадлежал некоему г-ну Депра; сам он в этот час отсутствовал, но у его жены собралось несколько подруг. Продолжая бороться, маркиза и шевалье ввалились в комнату, где находилась вся компания, а так как многие из присутствующих бывали у маркизы, то тут же вскочили и бросились ей на помощь, однако шевалье принялся их отталкивать, повторяя, что маркиза сошла с ума. В ответ на эти слова, которые с виду походили на правду, маркиза молча указала на свою обожженную грудь и почерневшие губы, после чего принялась ломать руки и кричать, что ее отравили и она погибнет, если кто-нибудь немедленно не принесет молока или хотя бы воды. Тогда жена протестантского пастора по имени г-жа Брюнель сунула маркизе в руку коробочку с укрепляющим средством, и та, пока шевалье не видел, поспешно проглотила несколько кусочков, а какая-то другая женщина дала ей бокал воды. Но едва маркиза поднесла его к губам, как шевалье разбил его о зубы несчастной, так что осколок стекла поранил ей губы. Тут все женщины как одна набросились было на шевалье, но маркиза, не желая, чтобы он разъярился пуще прежнего, и надеясь как-то умилостивить его, попросила оставить их одних; собравшиеся уступили и перешли в другую комнату, тем более что шевалье тоже настаивал на этом.
Едва они остались с глазу на глаз, как маркиза, прижав руки к груди, упала перед шевалье на колени и самым жалобным тоном, на какой только была способна, принялась умолять:
— Шевалье, милый мой брат, неужто вам не жаль меня, ведь я всегда была с вами так ласкова и даже сейчас готова пролить ради вас свою кровь? Вы же знаете: все, что я говорю, — не пустые слова, так почему же вы так обращаетесь со мной, разве я этого заслуживаю? А что скажут люди о ваших поступках? Ах, братец, что за несчастье — терпеть от вас такую жестокость! А между тем, если вы сжалитесь надо мной и сохраните мне жизнь, то — небом клянусь! — я никогда не вспомню о случившемся и всю жизнь буду считать вас своим защитником и другом.
Внезапно маркиза с громким воплем вскочила на ноги и прижала руку к правой стороне груди: пока она говорила, шевалье незаметно вытащил из ножен свою короткую шпагу и, пользуясь ею, как кинжалом, нанес женщине удар в грудь. За первым ударом последовал второй, пришедшийся в ключицу, которая не дала клинку войти в тело; маркиза с криками: «На помощь! Убивают!» — бросилась к дверям гостиной, куда удалились все присутствующие. Но пока она бежала через комнату, шевалье нанес ей еще пять ударов в спину — он успел бы и больше, однако на последнем ударе шпага сломалась. Этот последний выпад был настолько силен, что обломок клинка остался торчать в плече, а маркиза упала ничком на пол, и вокруг нее тотчас натекла лужа крови.
Читать дальше