Наташа Северная: Фараон. Краткая повесть жизни

Немного подумав, она направилась к реке, к небольшому скрытому в зарослях папируса причалу. Сняв позолоченные сандалии, Кала села на деревянный помост, опустив в воду маленькие изящные ступни ног. Ей нравилось быть в одиночестве, нравилось болтать ногами в воде, нравилось рассматривать песочное дно реки. В эти мгновения она представляла свою кончину, и на сердце становилось легко. Когда жизнь тяжела и невыносима, то только мысль о смерти и о том, что когда-нибудь все закончится, способно облегчить существование. Она представила себя в саркофаге необыкновенно прекрасной и гордой, ее нерадивые дети рыдают и побиваются за ней, прося вернуться ее в мир живых. А она со злорадной улыбкой откуда-то сверху наблюдает за ними. Хоть после смерти они наконец-то полюбят ее. И только старший сын Рамзес стоит в стороне от всех и пытается скрыть слезы. Вполне довольная столь яркой и красочной картиной собственных похорон, Кала легла на деревянный помост, раскинув руки. Провожая взглядом медленно плывущие облака, царица улыбалась своим загадочным мечтам. Ей мерещился необыкновенный мужчина: умный, сильный, все понимающий. Узнав о ее одиночестве и невыносимых страданиях, он без колебаний убьет фараона и покоренный ее красотой и царским величием, влюбиться в нее. И будут они жить долго и счастливо.

Кала почувствовала, как по щекам побежали слезы.

Глупые мечты, глупые мысли.

Кто ее будет спасать? Кто в нее может влюбиться?

Смахнув слезы, Кала надела сандалии и по узкой посыпанной гравием тропинке вернулась к фонтану.

Мягкий ветерок играл пальмовыми листьями, по садовым дорожкам вальяжно прохаживались павлины, разноцветные бабочки порхали над диковинными заморскими цветами.

Царица безучастно наблюдала за торжеством и ликованием жизни, болезненно переживая, что она из этой жизни вычеркнута, выкинута, изгнана. Что ее сердце, ранимое и чувственное, уже давно обратилось в камень.

Кала вздрогнула, на узкой садовой дорожке наконец-то появилась Сара, подойдя к царице, она опустилась на колени.

Дав знак подняться, Кала напряженно ждала. Быстрым движением Сара вытащила из потайного кармана легкой накидки маленький мешочек и также быстро спрятала его обратно. Оглянувшись по сторонам, Кала поднялась и, подойдя к Саре, обняла ее.

– Из всех блюд, что сегодня вечером будут подавать, он больше всего любит перепела под соусом.

Отпустив Сару, Кала внимательно следила за ней. Понимала ли эта простая женщина, что сейчас, в своих руках она держит судьбу царицы Кемета?

Сара слегка кивнула, давая понять, что ей все ясно, и удалилась.

Еще долго Кала гуляла по саду, думая о том, как же медленно длится этот день. Выйдя к пруду, царица увидела о чем-то весело беседующих придворных дам. Ее появление не осталось незамеченным, придворные дамы тут же склонились в почтительном поклоне. Придав своему лицу самый благодушный вид, Кала подошла к ним.

– О чем это вы беседуете милые дамы?

Жена номарха Менесхет, кокетливо опустила глаза.

– О, Божественная, все о том же, о любви и мужчинах.

Кале не понравился ее ответ, ей вообще не нравилось, когда речь заходила о любви. Но виду она не подала.

– Надеюсь о счастливой любви и достойном мужчине.

Менесхет бросив быстрый взгляд на царицу, успела уловить в ее необыкновенно прекрасных черных глазах затаенную муку.

– Конечно, Божественная. Дочь визиря Шепсескаф наконец-то влюбилась. И, не в кого-нибудь, а в военачальника Хоремхеба. И он ответил ей взаимностью. Об этом мы и беседовали.

Кала слушала и не слышала Менесхет. В голове вертелась назойливая мысль: «Только бы все получилось. Только бы получилось…» Сердце сжалось от какого-то дурного предчувствия. Быстро попрощавшись с придворными дамами, Кала вернулась в свои покои. К детям идти ей не хотелось. У нее вообще редко когда возникало желание их видеть. Она бесцельно бродила по дворцовым галереям томимая тоской и одиночеством. Лишь когда солнечная ладья Ра покинула небосклон, и во дворец проникли сумерки, Кала с облегчением вздохнула. Наконец-то…

Переодевшись в вечерний наряд, царица направилась в покои фараона, разделить с ним ужин. Опустившись на подушки рядом с царем, Кала улыбнулась, отметив про себя, что перепела под соусом стоят справа от фараона. Слуги поставили тарелки, положили ложки, в бокалы разлили вино. Трапеза начиналась с легкого супа. В зале повисла тревога, по крайне мере так показалось Кале. Царица молчала, не смея нарушать тишину. Ее сердце бешено колотилось в груди, пальцы слегка дрожали, только необыкновенная выдержка спасала ее.