Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

Второй заход оказался более удачным. На встречу с руководством фонда Вера отправилась одна и, чтобы не объяснять на пальцах, взяла с собой книгу об орденах России. Человек, который «подавал» Веру, на сей раз оказался влиятельным, ее приняли хорошо и по предварительной договоренности пообещали купить ордена, но прежде следовало пройти еще по какому-то невообразимому кругу и в определенный момент через нового влиятельного человека подсказать министру о важности приобретения.

Мысленно представляя себе все эти заходы, круги и орбиты, старший Ерашов все отчетливее ощущал свою беспомощность. Мир, в котором купалась и блистала его сестра, получая наслаждение, вымучивал его, и он почти физически ощущал, как стремительно летит вниз, словно подбитый вертолет по откосу, оставляя на камнях исковерканные конструкции и куски рваного, мятого дюраля.

Пока на верхах шли дипломатические переговоры о покупке, Алмазный фонд затребовал ордена на экспертизу. Алексей с Верой вернулись домой и только тут узнали, что Кирилла вызвали в часть, а требовалась надежная охрана. Вера опасалась, что из высоких кабинетов возможна утечка конфиденциальной информации и «богатеньких» Ерашовых уже пасут соглядатаи. По первоначальным подсчетам, ордена оценивались в четыреста миллионов рублей — сумма фантастическая, и просто так везти их было опасно. А нанимать охранников — чужих, неизвестных людей — было еще опаснее. Пока сокровища лежали в жестяной коробке под камином, Аристарх Павлович вообще не чувствовал никакого страха и порой не вспоминал о кладе месяцами. Но вынутые из тайника и предварительно оцененные, они словно обросли подстерегающей отовсюду опасностью. Это состояние было смешным, странным и страшным: богатство требовало постоянного напряжения и оглядки. Решили ехать втроем с Аристархом Павловичем. Ордена — самые ценные — зашили с изнаночной стороны рубашек, а Вера в блузке на животе. Пришивали и смеялись сами над собой, ибо никто еще не бывал в такой нелепой ситуации. Потом начали вооружаться. У Веры был служебный пистолет с официальным разрешением, Аристарх Павлович достал кольт с четырьмя патронами сомнительной надежности, а военный человек, подполковник, оказался с голыми руками. Тогда Аристарх Павлович отдал ему незаконный кольт — если что, военного вряд ли станут обыскивать, а сам взял газовый баллончик Аннушки. Старший Ерашов долго осматривал патроны и все-таки разглядел дату выпуска —1910 год.

— О, отец, а я понял, откуда у тебя такая машинка! — догадался он. — И патроны оттуда же… Подари, зачем он тебе?

— Не проси, не дам! — отрезал Аристарх Павлович. — Что мое — то мое. Когда умру — заберешь.

— Тогда пойду опробую, — сказал Алексей. — Порох слежался…

— Нечего патроны жечь! Уже опробовал, и не раз.

— Ну, один! Кстати, может, и «макаровские» подойдут…

Он взял у Веры несколько пистолетных патронов, примерил их в патроннике — гильзы болтались, но не тонули в стволе. Вместе с Аристархом Павловичем они уплыли за озеро, и там Алексей пальнул в сосну сначала родным патроном, а затем «макаровскими». Они годились, разве что раздувало гильзу и не всегда срабатывал выбрасыватель.

На обратном пути, когда они подчаливали лодку к мосткам, к ним навстречу вышел Николай Николаевич Безручкин. Он казался спокойным и, как всегда, уверенным в себе.

— Ну что, мужики, постреляли? — просто поинтересовался он.

Это был вызов: после предупреждения старшего Ерашова Безручкин ни разу не попадался ему на глаза. Кольт у Алексея лежал в кармане и заметно оттягивал брюки.

— Постреляли, — сказал Аристарх Павлович. — Патроны новые пробовали!

— И что? Хорошие патроны?

— Хорошие!

— Серьезные вы ребята, — похвалил Николай Николаевич. — Не зря ОМОН-то приезжал… Ну, а как жить будем?

— Как прежде жили, так и будем жить, — многозначительно проговорил Аристарх Павлович.

— Прежде — это когда? До семнадцатого, что ли? — поинтересовался Безручкин. — Если как до семнадцатого, то у вас на сей раз ничего не выйдет. Тогда у Ерашовых были капиталы, а у наших — пушка в кармане. Теперь-то наоборот все, теперь с одной пушкой дела не сделаешь. Да и у нас тоже патроны не плохие.

— Я вам не советую говорить о патронах, — проронил старший Ерашов. — Хотите жить мирно — не зарьтесь на чужое.

— На чужое? — Николай Николаевич засмеялся. — Если это все твое — возьми! Возьми и неси!.. Да только унесешь ли? Пупок не развяжется?