Роберт Паль - Бессмертники — цветы вечности

— Так, так… Дьявол, значит.. Ну, ну…

— Известно, дьявол, ваше благородие! Утром, когда всем уже стало известно об ограблении почтового, пошли наши мужики на то место поглядеть, ну и я с ними. Из любопытства, значит. Ну, и нашел ямку, до краев деньгами наполненную. В жизни таких денег не видал. У меня ведь заработок всего-то ничего — семь рублей в месяц выходит, а тут этакая прорва. Глаза разбежались, руки-ноги затряслись, начал за пазуху кидать. А потом страшно стало, что же это я, думаю, делаю? Надо же по начальству заявить. Ну и заявил. И все деньги — целых триста шесть рублей — до копеечки вернул… Не губите, ваше благородие, не виноватый я…

Ротмистр разочарованно вздохнул и уже буднично, безо всякой надежды спросил, что ему вообще известно об этом происшествии.

— Что известно? — пожал плечами словоохотливый парнишка. — Да то же, что и всем: ограбили какие-то люди в масках. Сам я их не видел, потому что был в это время в будке на переезде, отца ждал: он у меня там переездным сторожем служит.

— И на переезде ничего не видел?

— А что на переезде-то? Хотя, может, это вам будет любопытно… Я про господина офицера вспомнил… Рассказывать, что ли?

— А тебя сюда для чего привезли? — повысил голос ротмистр. — Рассказывай, кого видел, что слышал, а остальное не твоего ума дело, понятно?

Свидетель стушевался и стал поспешно рассказывать. Оказывается, незадолго до приходе «четвертого», к их будке, стоящей на 598-й версте, напротив шпалопропиточного завода, приезжал в экипаже какой-то неизвестный ему офицер с девицей. Когда поезд прошел и когда затем стало слышно, что его грабят, офицер этот, стоя на переезде, произвел из револьвера выстрел в воздух. Что потом было, куда девался офицер со своей дамой, он не знает: не до них в такой момент было.

Это было ново. Так ново, что Леонтьев даже перестал писать.

— А теперь вспомни, Бурмистров, приходилось ли тебе видеть этого офицера прежде? Я имею в виду — на вашем разъезде.

— Приходилось, ваше благородие, и не раз. Офицер этот уже месяц ездит к нам из Уфы на прогулку. Привяжет, лошадь возле нашей будки и вместе с девицей уходят гулять в поле или к заводу. Сядут на лавочку и сидят, беседуют. А как уж стемнеет — Казанским трактом обратно в Уфу, домой.

— Как они выглядят, этот офицер и его дама?

— Господин офицер среднего роста, брюнет, безбородый, но с усиками. Бывал всегда в форме. Девица блондинка, высокого роста, довольно полного телосложения. Оба приветливые, молодые…

— И теперь все еще ездят?

— Нет, теперь не ездят. Видно, грабителей боятся.

Отпустив парнишку, Леонтьев закурил и взволнованно заходил по кабинету. Все, что он сейчас услышал, было столь неожиданно, что не сразу укладывалось в голове. А вахмистр тем временем уже вводил нового свидетеля. Ну-ну, что нового скажет он?

Переездной сторож подтвердил показания сына.

«Так, так, значит, с офицером все верно, — обрадовался ротмистр. — Но имел ли он какое-либо отношение к ограблению поезда? Если имел, то кем мог быть: командиром, сигнальщиком, разведчиком? Что мог означать для нападающих его выстрел с разъезда? Что все в порядке, можно «рассыпаться»? И кто эта загадочная девица, его постоянная спутница?»

Оставшись в кабинете один, Леонтьев поднял все свежие материалы, относящиеся к уфимской организации РСДРП, и стал внимательно просматривать их. Прежде всего ему нужны были фамилии активных участников митингов и демонстраций, рабочих забастовок. Такие фамилии были. Особенно много отложилось их в жандармских документах в связи с известными манифестациями в октябре и вооруженным столкновением в железнодорожных мастерских в декабре прошлого года. Аресты, обыски 1906 года тоже кой-чего дали. Словом, фамилий много, в том числе немало любопытных, замеченных не однажды. Среди них и следует в первую очередь искать большевистских боевиков, этих неуловимых и грозных экспроприаторов.

Из разложенных на столе фотографических карточек он выбрал две. Иван и Михаил Кадомцевы — два брата из многочисленной и беспокойной семьи столоначальника Уфимской казенной палаты дворянина Самуила Евменьевича Кадомцева. Есть в этой семье и офицеры, что в настоящий момент совсем немаловажно. Имеются и девицы… Вот так, господа Кадомцевы, начнем с вас…

Выйдя на нужную ему улицу, почти в самом центре города, Петров замедлил шаг, а потом и совсем остановился, делая вид, что всецело занят изучением витрины кондитерского магазина. Выставленные под стеклом булки, торты, пирожные остро напомнили о том, что он давно уже ничего не ел, но сейчас, в эту минуту, все это аппетитное богатство его интересовало меньше всего. Витрина была для него лишь поводом к тому, чтобы остановиться и, не вызывая подозрений, осмотреться. Главное было — еще раз удостовериться, что идет он чисто, без «хвоста» за спиной и что для многочисленных прохожих он такой же обыкновенный прохожий, как и они сами.