Н. Кальма - Джон Браун

— Я хочу, чтоб вы поняли одну вещь, джентльмены. Всю жизнь я уважал последних цветных бедняков больше, чем самых богатых и могущественных белых. Только эта идея руководила мной. Я хочу сказать еще, чтоб все вы на Юге готовились. Чем скорее вы приготовитесь, тем лучше для вас. Я говорю об оплате негритянского счета. Это еще не конец. У меня много сторонников на Севере…

Голос капитана постепенно слабел. Ему было трудно говорить, голова горела как в огне. Никто не догадывался дать ему воды. Слова его перешли в невнятный шепот, и корреспондент «Трибуны» напрасно тормошил раненого: Джон Браун снова потерял сознание.

Губернатор Уайз и его свита собрались в гостинице. Президенту была послана успокоительная телеграмма, но «сыны Виргинии» были явно напуганы. Что хотел сказать старый бунтовщик, предупреждая их о том, чтоб они готовились? Что ожидает Юг в ближайшее время? Уж не подготовляется ли новое восстание? Браун говорил о сторонниках на Севере. А вдруг янки уже поднялись?!

Объединение белых с неграми — это была грозная опасность, которая заставляла трепетать всех рабовладельцев. Джон Браун был первый белый, руководивший восстанием в пользу негров. Но за ним, быть может, стоят еще сотни и тысячи белых, которые подымут всех черных рабов против угнетателей?

Послали в Кеннеди-Фарм — сделать обыск и захватить все бумаги, какие найдутся в доме.

Между тем смеркалось. Вышли вечерние газеты с описанием гражданской войны в Харперс-Ферри. На улице бушевали пьяные «ричмондские серые», страсти расходились, слышались выстрелы, кто-то пел национальный гимн, из боковой улочки доносились крики и звон разбитого стекла: там храбрые патриоты громили лавчонку свободного негра. Губернатор счел необходимым сказать речь, дабы успокоить взволнованные умы. Он вышел на веранду гостиницы. Однако крикуны там, на улице, никак не хотели успокоиться, и губернатор трижды взывал к ним:

— Славные сыны Виргинии!..

Он поздравил виргинцев с победой над внутренним врагом и заверил их, что впредь никто не посягнет на законы Соединенных Штатов. В глубине души губернатор был далеко не уверен в этом.

Из Кеннеди-Фарм привезли ковровый чемодан, полный писем и документов. При свете оплывающих свечей губернатор и стряпчий Эндрью Хэнтер просмотрели часть бумаг. Тут были карты штатов с обозначением числа черного и белого населения, текст Временной конституции и письма многих, лично известных присутствующим почтенных людей. Сомнения быть не могло: позади Брауна стояла большая, сплоченная конспиративная организация.

Утром 19 октября Джона Брауна, находившегося все еще в беспамятстве, повезли под усиленной охраной моряков на станцию. Рядом с ним на телеге лежал тяжело раненный Стевенс. Связанные Император Грин и Коппок шагали позади, в цепи солдат. Угрюмая, молчаливая толпа провожала арестованных до поезда. Их везли в чарльз-таунскую тюрьму, где через неделю оставшиеся в живых брауновцы должны были предстать перед судом Соединенных Штатов.

Раны Джона Брауна еще не успели затянуться, когда начался суд над «бунтовщиками из Харперс-Ферри». Столь лихорадочная спешка была понятна: властям Виргинии, всему Югу да, наконец, самому президенту Бьюкенену было необходимо как можно скорее покончить с этим опаснейшим «безумцем» Брауном, вытравить из памяти людей всякое воспоминание о нем и о событиях в Харперс-Ферри, стереть с лица земли всех последователей Брауна.

Америка и на Севере и на Юге была охвачена сильнейшим волнением. Впервые белый выступил с оружием в руках на защиту негров. Он взял с собой сыновей, и два из них погибли в борьбе за свободу черных. Имя Брауна склонялось на все лады. Одни видели в нем пророка, посланного освободить негров, другие утверждали, что он честолюбец, преследующий свои личные цели. В сенате и палате представителей при имени Брауна республиканцы и демократы лезли друг на друга с кулаками.

Общественные страсти подогревались газетами. Журналисты Юга вопили о попустительстве аболиционистам, напоминали о восстании Ната Тернера и предрекали новые кровавые мятежи. Джона Брауна они рассматривали как представителя мощной организации, готовящейся ниспровергнуть существующий строй. Газеты северян отдали должное личной храбрости капитана Брауна, но расценивали выступление в Харперс-Ферри как безумную и никчемную затею. Между тем ходили слухи о брожении среди негров. За несколько дней в Чарльз-Тауне и других местах штата произошло несколько пожаров. Один раз сгорела рига богатого плантатора, в другой — склады табака и сахара, принадлежавшие крупному торговцу. Жители были настроены панически и убеждены, что негры жестоко отомстят за своего вождя.