Камиль Яшен - Хамза

- Вы всё сделали так, как я приказал?

- Всё, мой байвачча, всё от начала и до конца... Мы перелезли через забор, тюкнули по башке сторожа...

- Я не приказывал убивать сторожа.

- А мы и не убивали его, мы только сделали его сон более глубоким.

- Дальше. И без подробностей.

- Потом мы нашли старика, чуть кольнули его кинжалом...

- ............!

- Зачем ругаться? Ваш будущий тесть оказался очень жадным старикашкой. Он уже успел продать свою дочь в Андижан.

- Кому в Андижан?! За сколько?! - рявкнул Садыкджан, и от гнева у него потемнело в глазах. Если Миркамилбай, не приведи аллах, и здесь перебежал ему дорогу, он задушит его сегодня своими руками, изрешетит из пистолета!

- Он только собирался сделать это, - хихикнул Кара-Каплан, - но мы с Эргашем удержали его от ошибки. Я только что из Андижана...

- Где Эргаш?

- Остался на похороны сына Рузибая...

- Рузибая?

- Ага. Молодой байчик уже собирает цветочки вокруг трона всевышнего.

- Вы проливаете слишком много крови правоверных. Аллах не любит этого.

- Любовь аллаха будет стоить вам на этот раз пять тысяч.

- Три тысячи!

- Хоп, не будем торговаться. Святой Миян Кудрат может начинать накручивать чалму для сватовства.

- А Зульфизар?

- Старик дал клятву на коране. Правда, сначала мне пришлось слегка кольнуть его...

- Кара, мне надоели твои разбойничьи шутки!

- Без шуток в нашем деле нельзя - будут сниться плохие сны.

- Вот деньги. Завтра с утра пошли кого-нибудь к судье Камалу узнать насчёт...

- Разводного письма?

- Да. И будь осторожен. Я не хочу, чтобы злые языки раньше времени...

- Хозяин, могу я дать вам один совет?

- Какой ещё совет?

- Сын Рузибая в надёжном месте. Но есть человек...

- Хамза?

- Он самый. Его язык самый длинный и злой в Коканде.

- Предлагаешь отрезать его?

- Нет, это было бы слишком сложно даже для меня.

- А Эргаш?

- Тоже не согласится.

- Правильно. Хамза на виду у всех со своими стихами.

- Он друг вашего племянника Алчинбека. Здесь есть опасность...

- За Алчинбека не беспокойся... А Хамзу я возьму на себя. В конце концов, он работает у меня на заводе, ест мой хлеб... Я повышу его в должности!

- Аллах вкладывает мудрые слова в ваши уста, байвачча.

Настроение улучшилось. Спровадив Кара-Каплана, байвачча решил совершить омовение перед вечерним приёмом гостей.

Он позвал старшего слугу.

- Приготовь все для омовения и молитвы.

Слуга расплылся в широкой улыбке.

- Чему ты радуешься? - нахмурился байвачча.

- Сегодня вы милостивы к аллаху. Надеюсь, он наградит вас в ответ своим великим милосердием.

- Иди и не болтай лишнего.

Слуга, не спросив разрешения, приблизился к столу, на котором стояла пустая бутылка из-под коньяка, взял её и неслышно вышел.

...После намаза он сидел один на задней веранде дома, выходящей в густой сад, и пил кок-чай. В голове вертелась фраза, которую он должен будет сказать вечером Миркамилбаю в решающую минуту. После этой фразы у Миркамилбая не должно оставаться никаких путей к отступлению. Только деловой союз и объединение интересов на сумму три-четыре миллиона. В ценных бумагах, разумеется. Наличными Муминбаеву нельзя давать в руки ни одной живой копейки. Проглотит, но не вернёт.

Интересно, какой куш на разнице смогут сорвать они вдвоём, если единовременно выбросят такие деньги на туркестанский финансовый рынок?

Конечно, рынок будет потрясен до основания. Кое-кому придётся кое с чем расстаться. Вот в чём состоит главный смысл финансового объединения двух капиталов - присоединить к себе третий.

Естественно, оба они с Миркамилбаем будут в тени. За них станет действовать человек Рябушинского. А когда барыш - миллион? два? - будет поделён, тогда они откроют свое лицо.

И тогда-то уж он задаст праздничный той на весь Туркестан!

И Зубейда, как сказочный алмаз в ожерелье, украсит его дом по всем законам корана и шариата. А Зульфизар займёт место Шахзоды - двухнедельный барашек всегда вкуснее годовалого.

А Шахзода?.. Ничего, ничего, найдётся дело и для Шахзоды.

...Сладкий голос, напевавший ему всё это, неожиданно оборвался - над решёткой перил веранды торчала чья-то незнакомая большая голова с широким морщинистым лицом, жидкой бородёнкой и в старой, стираной-перестиранной чалме.

- Кто такой? - быстро опустив пиалу и положив руку на карман халата, в котором всегда лежал браунинг, нахмурился хозяин дома.

- Не узнали, байвачча? Я Пулат из Гандижирована...

- А-а... Чего надо? Почему влез сюда? Кто тебя пропустил в сад?