Антон Дубинин - Южане куртуазнее северян

— Как вам угодно, мессир… Не мне вам советовать, кому стоит доверять, мессир — рыцарям, чьи отцы служили вашим предкам верою и правдой, людям благородной крови или…

— Да, де Мо? Так кому же? — брови Анри опасно сошлись на переносице, но было уже поздно.

— Тому, кто носит рыцарские шпоры противу всяких правил, только по вашему, монсеньор, попустительству. Наглому простолюдину, который столь хорошо втирается в доверие, чтобы потом топтать ногами вашу честь… За вашей же спиной…

— Ты о чем это, де Мо? — глаза графа опасно сузились, а голос стал похож на бритву. Холод уже коснулся его спины, но он все еще не желал слышать. Все еще был открыт для стрелы.

— О том, монсеньор, — (теперь это слово прозвучало почти издевательски), — о том, о чем весь труаский двор говорит уже более года! Похоже, вы единственный, кто еще об этом не знает, и открыть вам глаза — это мой христианский долг.

В глазах у Анри на миг стало темно, будто его оглушили, и сквозь ватную темноту до слуха долетел конец захлебывающейся фразы:

— Да, мессир, отправляйте же в Пуатье своего достойного трувора, пригревайте и далее змею на груди — доверяйте и впредь любовнику вашей жены!..

Слово было сказано, отмщение свершилось. Ален чуть ли не в тот же миг пожалел об этом — потому что ему стало очень страшно. Даже слегка дрожа от нервного возбуждения, он встретил взгляд Анри — и на какой-то миг у него перехватило дыхание. Граф шагнул к нему, просто-таки полыхая гневом, и все — даже ничего не подозревавшие юные оруженосцы на другом конце двора — затихли и обернулись, поняв, что сейчас Анри вассала ударит. Может быть, даже убьет.

Несколько секунд Анри в самом деле был близок к этому; если б ошеломление сработало чуть слабее — совсем ненамного, — а лицо де Мо оказалось чуть менее вызывающе отчаянным, все бы кончилось очень дурно. Но Анри только швырнул перчатки на землю — не вассалу под ноги, а просто в сторону, очевидно, даже не поняв, что это у него в руке за штука — и прохрипел голосом трехдневной простуды:

— Что… что ты сказал?

— Правду, мессир, — достойно отвечал де Мо, бледный, как труп; у него уже не осталось, чего терять, хуже сделать было невозможно. — Вы можете спросить у… других, если мне отказываете в доверии… я же только радею о вашей чести, мой сеньор. Только о вашей чести.

Мир пришел в движение, юный Колен ударил копьем в красный щит, конь под присмотром старика Аймона затанцевал на месте, какая-то большая серая птица (ворона?) низко пролетела над ристалищем, шумя тяжелыми крылами. Анри перевел дыхание.

— Грязная ложь, — тихо и раздельно сказал он, нависая над хилым Аленом, закусившим обе губы. — Если ты хотел клеветой добиться бедствий и смут, тебе это не удалось, низкий лжец. Еще раз повторишь — я тебя убью. Пошел прочь, вассал.

Де Мо побледнел еще больше, хотя, казалось бы, это уже невозможно. Он стал даже каким-то прозрачным. Гордая фраза вроде «Вы назвали меня лжецом, мессир, а это ни для кого не проходило безнаказанным» умерла у него на губах. Он понял, что Анри и правда его убьет. Прямо руками придушит, не посмотрев на высокое рыцарское звание. И хотя тени отца и брата изо всех сил взывали со дна его сознания, Ален де Мо на этот раз им не внял. Он смог выдавить только:

— Я… не лжец. Я… готов доказать, что…

— Пошел прочь, — еще тише повторил мессир Анри. Зрачки его сузились до черных точек. Но в жилах Алена де Мо все же текла древняя и отважная кровь, и теперь он, вместо того, чтобы быстро убежать куда его послали, смог учтиво поклониться, отступая на шаг, и осведомиться чуть слышно:

— Как я должен это понимать, мой сеньор? Как приказ удалиться в замок или… удалиться совсем?… За пределы замка или… графства?..

— Прочь! — гаркнул Анри с такой силой, что оруженосец по имени Эдмон уронил уже занесенное для удара копье, конюх Аймон подпрыгнул на месте, а маленький паж, в чью обязанность входило копья подавать, на вдохе захлебнулся воздухом и закашлялся. Испуганно обернулись все, включая даже коней; Ален коротко поклонился еще раз и пошел прочь, споткнувшись на ровном месте раза три. Его трясло.

Анри обвел глазами широкий двор. Лицо его было красным и слегка перекошенным; он с силой ударил кулаком о ладонь и крикнул оруженосцам, замершим, как герои рождественской пантомимы на тему «Волхвы, следящие полет святой Звезды»:

— Ну, что встали? Продолжаем! Копье подобрать! Вперед!

Паж подал копье, неуверенно оглядываясь на графа. Антуан, оглядываясь точно так же, сомкнул руку на древке. Еще один оруженосец, пеший на тот момент, подобрал с плит перчатки господина и неуверенно переминался с ноги на ногу, не смея просто так их отдать. Анри сам протянул руку, чтобы взять их, и криво улыбнулся: