Олег Бенюх - Подари себе рай

— Раньше я любила зиму. Особенно в Шушенском. И в Швейцарии, — задумчиво сказала Крупская. — Теперь с нетерпением жду лета.

Повернувшись к Ивану, она спросила:

— Так что ты решаешь?

— О чем?

— Как о чем? О назначении тебя директором.

— Директором?! — Иван встал. — Смогу ли я? Надежда Константиновна, я не знаю… спасибо…

— Это не подарок, Ванюша. Это ответственность и бремя. Да, бремя. Но я уверена, что оно тебе по плечу!

Она прошла за свой столик, села и, надев очки, стала листать его личное дело.

— Родился в селе Прилуки Полтавской губернии. С пятнадцати лет работал в Киеве — на заводе, в типографии, в комсомоле. Кстати, — Крупская улыбнулась как-то молодо, задорно, — а как ты впервые добирался до Киева?

— Пешком, — еле слышно ответил Иван.

— Пешком? — живо переспросила она. — Босиком?

— Нет, — ответил он чуть громче. — Батя новые лапти дал.

Крупская помолчала, достала из тоненькой папки какую-то бумагу, внимательно перечитала напечатанный на ней текст, обмакнула перо в чернильницу и быстро поставила свою подпись.

— Поздравляю, товарищ директор. И еще у меня будет, кроме обычных пожеланий успешной работы, такое напутствие. Внимательно, скрупулезно изучай все, что касается педагогики — у древних, в средние века, сегодня. И во всех уголках мира — в Америке и Китае, у эскимосов и папуасов. За нами будущее, если мы научимся создавать человека завтрашнего дня. Столько дурного еще нужно искоренить и столько хорошего привить и взрастить. И еще, конечно…

Она хотела добавить что-то, как почувствовал Иван, важное, тревожившее ее, но лишь махнула рукой, отвернулась и осекшимся голосом проговорила:

— Ступай, дружок. Зайдешь, когда примешь дела.

В приемной ждала делегация учителей-ходоков с Алтая.

— Поздравляю, Иван Гордеич. — Прервав разговор с ними, Лариса Петровна с любопытством воззрилась на новоиспеченного директора. И, видимо довольная тем, что увидела, заверила: — Сегодня же сообщим в училище. Так что с завтрашнего дня можете приступать. «Впервые по имени-отчеству величает, — равнодушно отметил про себя Иван. — Этикет. Что ж, будем привыкать».

Покинув здание Наркомпроса, он миновал меншиковское подворье и направился на Покровку, где в сороковом доме располагалось общежитие Промакадемии. На Чистых прудах забеги конькобежцев продолжались. Теперь, глядя на юношей и девушек, одетых в массе своей скудно, на коньки, примотанные к валенкам, он думал о том, как будет налаживать спортивно-оборонную работу в училище. «Какой же человек будущего без гармоничного развития тела и души? — соглашался он мысленно с Надеждой Константиновной. — Именно души. Ведь можно обладать мозгом гения и быть Геркулесом и в то же время безнравственным негодяем. И, наоборот, духовно возвышенным, почти святым, но средоточием всех болячек и недугов. Наш мир надо строить чистым, светлым, здоровым».

Общежитие располагалось в добротном каменном доме: высокие потолки, большие окна, по обеим сторонам длинных коридоров отдельные просторные комнаты.

— Иттить туда нечего, у Хрущевых никого нету, — нелюбезно отрубила дежурная комендантша на первом этаже.

— А записку можно оставить? — раздосадованный Иван недовольно смотрел на миловидную женщину со строгими, слегка раскосыми глазами. Поправив красную косынку и одернув гимнастерку под новеньким командирским ремнем, она тем же тоном завершила диалог:

— Здесь вам не почта, молодой человек. Жильцов сотни, посетителей тыщи, а я, между прочим, одна.

«Ну и цербер! — в сердцах возмутился про себя Иван. — Не завидую я ее мужу».

Он вышел на улицу и остановился в раздумье. Хотелось поделиться новостью с друзьями. Но Сергей был в отъезде. «Польша! — радостно шепнул он на ухо Ивану при прощании. — Горячая стажировочка». И приложил палец к губам — молчок. Никита наверняка в своей академии. Тут и недалеко совсем — до Ново-Басманной рукой подать. Но он на занятиях, а это святое. Он даже не мог с них уйти, когда однажды Нина возвращалась из какой-то деловой поездки: пришлось ее встречать Сергею. Интересно, сколько сейчас времени?

Он заглянул в ближайшую часовую мастерскую.

— Времени? — переспросил старый мастер, сдвинув на лоб увеличительное стекло. — Его, видите ли, интересует, сколько сейчас времени. Пожалуйста, молодой человек. Сейчас ровно половина двенадцатого. Между прочим, такому серьезному молодому человеку в самый раз обзавестись часами. Представьте, следующий раз вам позарез нужно будет выяснить, который час. А Гершензона — извините, Гершензон — это я — не окажется под руками. Очень даже просто. А я могу вам предложить по очень даже сходной цене «Мозер». И «Буре» могу предложить. Что — нету денег? Так приходите на здоровье, когда будут.