Владимир Шатов - Возвращение

Вскоре подоспела русская мотопехота и другие танковые соединения. Последовали две атаки, поддержанные огнём орудий и миномётов с другого берега Дона. К полудню советская пехота ворвалась в посёлок. На улицах царил хаос. Несколько тяжёлых орудий, имевшихся в распоряжении сводного батальона, огня так и не открыли. То ли были неисправны, то ли не было боеприпасов. Взорвав ремонтные мастерские, немцы погрузились в машины и спешно покинули Калач, устремившись к Сталинграду на соединение со своими частями.

23 ноября в районе Калача встретились 4-й и 26-й танковые корпуса, наносившие удары с северо-запада, и 4-й механизированный корпус Вольского, шедший с плацдарма южнее Сталинграда. Сигнализируя друг другу зелёными ракетами, передовые части русских встретились в открытой степи около Советского.

После смерти славянского друга Францл быстро изменился. Он стал значительно апатичнее и задумчивей. Майер часто заставал его уставившимся в пространство.

- Когда мы обмениваемся взглядами, - отметил озабоченный Иоганн, - мне кажется, что я смотрю в глаза незнакомца.

Стало бесполезно пытаться заинтересовать Францла чем-нибудь. Он просто существовал, а не жил. Создавалось впечатление, что он потерял всякую надежду. Однажды, когда товарищ спросил его напрямую, он слабо ответил:

- Ой, Иоганн, не обращай внимания, это пустяки, - но через несколько мгновений добавил: - Старина, если я... ну, скажем, если что-нибудь со мной случится... черкани моим старикам пару строк, ладно?

- Ты с ума сошёл?

- Только сделай это поделикатней. – Улыбнулся грустный друг. - Я имею в виду, не выкладывай всё сразу.

- Ладно.

- У моей старушки слабое сердце.

Время от времени он доставал одну фотографию, которую теперь всегда носил с собой, и сидел, смотрел на неё, как будто читал книгу. На ней был запечатлён солдат с бокалом вина в руке, в кругу семьи, и все смеялись - мужчины, женщины и дети.

- Я не имею ни малейшего понятия о том, кто эти люди. – Отвечал Францл на вопросы кто они ему.

Собственно говоря, он нашёл фотографию где-то в центре Сталинграда, где земля полностью усеяна мёртвыми немецкими солдатами, через несколько дней после того, как был убит Фом.

- Человек на фото похож на нашего казака!

Рядом с одним из убитых солдат лежал чёрный распахнутый бумажник, как будто кто-то его выпотрошил, а потом выбросил за ненадобностью. Он был пуст, если не считать этой одинокой фотографии.

… Вскоре установились сильные морозы, и вторая календарная зима Иоганна Майера в России началась необычайно сурово.

- Пошли получать обмундирование. – Сказал ему однажды Францл. - Приехал грузовик снабжения.

- О чудо! – иронично откликнулся Иоганн.

- Нам, наконец-то, привезли тёплые шинели, перчатки и шапки-ушанки.

- Неужели интенданты сообразили, что в России бывают морозы?.. Как раз вовремя, через месяц одежда нам не понадобится!

Несмотря на утепление, все ужасно мёрзли в своих окопах. Даже взрывы снарядов отдавались новым, жёстким резонансом, а разлетавшиеся комья земли были твёрдыми как гранит. Отныне единственным всепоглощающим желанием Иоганна стало получить лёгкое ранение.

- Теперь оставался только один выход, - думал он почти всё время, - реально осуществимый путь… Это надежда на то, что Небеса окажутся милостивы и устроят так, что я получу рану, не достаточную для того, чтобы умереть, но настолько серьёзную, чтобы меня отправили домой.

Ранение в мягкие ткани не годилось. О нём позаботятся в полевом госпитале. Самым лучшим считался сложный перелом, если возможно, не такой, чтобы превратить тебя в калеку, не слишком болезненный, но, конечно, такой, который предполагает длительный период лечения.

- Однако в этом нужна удача - самая большая в мире удача, - какая встречается не часто…

С такими мыслями в голове Майер встретил чудовищный огневой вал русских и широкомасштабную атаку на немецкий клин между Доном и Волгой.

- Они прорвались. – Ужасающая новость распространилась со скоростью лесного пожара.

- Францл, что нам теперь делать? – спросил он друга.

- Ничего страшного…

- Ты в своём уме?

- Окружение позволит нам побыстрее покончить с той затянувшейся игрой со смертью, в которую превратилась наша жизнь. – Задумчиво ответил Францл.

Наступил день, когда все осознали, что прошло довольно долго времени после того, как один-единственный грузовик снабжения осмелился проехать на линию фронта. Русские части перекрыли все подступы.