Уильям Нэйпир - Собирается буря

— Довольно! Те, кто были великими воителями, внушавшими трепет от гор Алтая до Черного моря и до самых берегов Дуная, вскоре снова станут ими. Боги с нами!

Горящие глаза гунна замерли на избранных, которые оглянулись на кагана и, кажется, он почувствовал, что воспламеняет их души.

— Что касается золота, — сказал Аттила с презрением, кинув взгляд на сундук с трещиной, — то можете забрать его. Это ничто по сравнению со славой настоящего воина.

Он остановился и снова посмотрел на людей. Кажется, всадник стал еще выше в седле.

— Я Аттила, ваш вождь. Я сын Мундзука, сына Ульдина, изгнанный на тридцать лет по приказу мертвеца.

Он посмотрел на остатки горящей палатки, а затем снова на людей, которые не могли пошевелиться. Кое-кто склонил голову, словно стыдясь за всех. Но смягчившийся голос Аттилы удивил их.

— Я ваш властитель, а вы — мой народ. Вы будете сражаться за меня, а я умру ради вас! Мы покорим и побережья Западного океана, и острова Средиземного моря. И никто не сможет противостоять нам.

Люди хором радостно закричали.

Наконец пошел дождь.

Глаза Аттилы заблестели от изумления. Позади него почерневшие развалины каганского шатра начали шипеть, дымиться и исчезать под тяжелыми, крупными каплями, словно некое огромное животное, испускающее дух.

Аттила взял копье у одного из присутствующих воинов, проткнул отсеченную голову Руги, лежащую в пыли, и поднял вверх.

— Орест, — произнес он. — Избранных — ко мне.

Перед толпой выехал раб-грек и, как будто наугад, указал на восьмерых мужчин. Одним из них был юноша, который сделал шаг вперед. Остальных семерых Орест стал пристально высматривать.

Они стояли, выжидая.

— Ваши кони, — сказал каган.

Они кинулись к загону.

Взгляд Аттилы блуждал по кругу. Наконец, он остановился на синем шатре напротив, с резными деревянными столбами и ярким флажком, развевающимся на верхушке.

— Чей шатер? — грозным голосом спросил верховный вождь.

Через несколько минут вперед вышел старик с морщинистым лицом, мягкими белыми волосами и хитрыми подозрительными глазами.

— Он мой, — сказал Аттила и кивнул на девушку, которую вынес из огня. От волнения пленница переминалась с ноги на ногу. — А она твоя.

По толпе пробежал смех. Ведь все знали: старик, звавшийся Заберганом, слыл ужасным скрягой, заботившимся только о размере своего стада, о продовольственных запасах и оставшихся золотых монетах, а заодно — и о своем синем шатре. Что касается жен и женщин, то он не видел причин тратиться больше, чем на одну: у Забергана была старая жена Кула, ставшая невыносимой обузой, зато дешевая в содержании. И хотя девушка выглядела соблазнительно длинноногой и симпатичной, люди понимали, насколько Забергану оказались бы милей холодные слитки золота в кровати, чем теплое молодое тело.

Старик сдержанно поблагодарил кагана и посмотрел на бедную пленницу, когда та приблизилась. Аттила ухмыльнулся и приказал отправляться в путь.

Вернулись восемь избранных мужчин, сейчас уже все на лошадях.

Ухмылка постепенно исчезла с лица великого вождя. Воины задрожали под взглядом его львиных глаз.

— И ваши луки, — приказал он. Голос был таким резким, что некоторым захотелось закрыть уши руками. Затем, подчинившись команде, воины смущенно поспешили к своим палаткам, стремясь первыми принести оружие. Лошади всадников едва не запинались друг о друга. Когда они вернулись, их лица пылали, словно у поссорившихся подростков.

Аттила выстроил избранных в одну линию и велел назвать свои имена.

— Есукай, — с нетерпением отозвался первый. Его лицо горело. Это был тот молодой человек, который, как помнил Орест, двинулся в объятый огнем шатер вслед за Аттилой. Вождь посмотрел на него. Даже сейчас, назвав имя, избранный выглядел так, словно желал немедленно ринуться в бой, будучи не в силах сдержать свою энергию. Быстрый, импульсивный, храбрый, верный…

Аттила кивнул. Этот умрет молодым.

Каган отвел лошадь в сторону.

— Имя! — снова крикнул он.

Вторым оказался Гьюху, производивший впечатление осторожного и умного человека. Рот его был слегка изогнут, а его возраст примерно совпадал с годами Аттилы. Конечно, ненадежен, но его мозги могли принести пользу.

Далее шли три брата, Юхи, Бела и Ноян — трое сыновей Акала. Молодые, крепкого телосложения, невыразительные, застенчивые. Они никогда не станут командовать армиями или биться за любовь красивых женщин, но будут сражаться и умрут друг за друга. Вместе братья представляли силу.