Еремей Парнов - Заговор против маршалов

По подозрению в связи с ЧК была арестована пе­вица Надежда Плевицкая — кумир офицерства, женщина-мечта. За несколько часов до этого Скоблин пил шампанское из ее башмачка под восторженные руко­плескания офицерского собрания. Реакция Скоблина столь же непредсказуема, как и молниеносна. Осадив во главе эскадрона тюрьму, лихой гусар освобождает прелестную пленницу и увозит в неизвестном направ­лении. Побег продуман до мелочей. Влюбленную па­рочку поджидает в какой-то сельской часовенке пья­ненький попик, свидетели, гости — все в золотых пого­нах, с саблями, под которыми и прошли молодые от аналоя к пиршественному столу. Все в лучших тради­циях русской старины.

Понятия смещаются, поступки обретают зыбкий, раздвоенный контур. Побег из тюрьмы превращается в романтическое бегство к венцу. Дружки растроганы до слез. А поутру, явившись пред светлые очи самого главнокомандующего, парочка кидается на колени, умо­ляя простить.

Перипетии пьески как бы навязывают главкому ха­рактерную роль «отца невесты». Суровый и непреклон­ный, он обязан смириться перед свершившимся фактом и благословить молодых. И что же Деникин? Покорно входит в образ? По легенде, записанной со слов самого Скоблина, Антон Иванович выслушал, покряхтел и мах­нул рукой: «Шпионаж — это дело мирское, а любовь — она от бога». Короче, отпустил грех, даже платочком к глазам прикоснулся. Точь-в-точь как «папочка» из какого-нибудь бродячего театра.

Можно поверить в такое? В характере это главноко­мандующего? Образованный, умный, гуманный, но ведь вешал, и как вешал! Причем за куда меньшие прегре­шения. Или опять загадка славянской души? Как бы там ни" было, но Скоблин не только не пострадал, но и сумел отхватить генеральские погоны.

Гейдрих так и не разрешил для себя основную за­гадку: кто кого в конечном счете завербовал? Певичка Скоблина или Скоблин певичку. Во всяком случае, он знал, на что шел, умыкнув ее из контрразведки, дей­ствовал не в запале. Если бы сбежал, все бы стало на свои места, но нет же — вернулся. На поверхности романтическая горячка, рыцарская верность даме и долгу, а в глубине — холодный расчет. Восхитительная наглость!

В Париже Плевицкая продолжала пользоваться бе­шеной популярностью. По-прежнему обольстительная, она буквально завораживала слушателей глубоким и нежным голосом, в котором страстно рыдала их соб­ственная тоска. Великолепно декламировала стихи, отдавая явное предпочтение утонченному Георгию Ива­нову:

Гейдрих хорошо представлял себе подобные мело­декламации в полутьме. Под синий пламень жженки, надрывные всхлипы и восторженный вой — в апофеозе. В берлинских кабаках, где собирались русские, было то же самое.

А ведь не утихала молва, что с парочкой, чей дом открыт для каждого, не все чисто. Ничего не действо­вало — обожал эмигрантский Париж.

С особой силой былые подозрения возобновились в тридцатом году, когда при таинственных обстоятель­ствах — похищение? убийство? — исчез глава «Рус­ского общевоинского союза» Кутепов (Александр Павлович, полковник императорской, генерал добро­вольческой армии). Концов сюрте женераль не обна­ружила, но как свидетеля Скоблина допросили. Общее мнение склонялось к тому, что это Плевицкая уже здесь, в Париже, вовлекла мужа в операции ОГПУ. Однако примечательно, что преемник Кутепова генерал Евгений (Людвиг) Карлович Миллер не только не лишил Нико­лая Владимировича доверия, а еще теснее приблизил к себе.

Факт, требующий оценки. Такие люди, как Миллер, как Генерал Краснов, пронесли лютую ненависть к еврейским комиссарам через все превратности судьбы и абсолютно лишены сантиментов. С ними приятно сотрудничать, несмотря на то что иррациональность порой превалирует над точным расчетом. Почти как у рейхслейтера Розенберга, в котором тоже иногда проявляется неупорядоченная стихия Востока. Миллер, пожалуй, более нордичен.

На него имеются полные данные: был генерал- губернатором Архангельска, главнокомандующий вой­сками Северного района, военным министром и управ­ляющим иностранными делами в правительстве Север­ной области. На счету несколько карательных операций и островная тюрьма Иоханга, где ликвидировали нема­ло большевиков. Бежал за рубеж на ледоколе «Ми­нин», бросив на произвол судьбы войска. Чужд эмоций, принимает взвешенные решения, сообразуясь с реаль­ностью. Едва ли его не поставили в известность по по­воду циркулирующих слухов: РОВС сохранил спец­службы. Значит, в курсе, но не придает значения. Оче­видно, есть серьезные основания.