Дмитрий Агалаков - Аквитанская львица

Людовик смутился еще сильнее, хотя взглядом пожирал лицо девушки, ее шею, плечи, стиснутые ярко-красной парчой, пока небольшую, но высокую грудь. Видение, да и только! Юная герцогиня взволновала всех аристократов, прибывших с ним.

Первый разговор будущих супругов оказался коротким: за женихом и невестой следили, отмечали каждое движение, каждый взгляд. Их развели очень скоро — будет еще время наговориться! Вся жизнь впереди!

Еще с утра кафедральный собор Святого Андрея обступила многотысячная толпа, она же запрудила улицы. Потом приехала многочисленная стража, растолкала горожан, разбив их на два лагеря и создав крепкое оцепление. По этой дорожке и проехала к воротам собора свадебная процессия, где жениха и невесту торжественно окружали первые аристократы Франции и Аквитании, а за ними ехали рыцари, оруженосцы и пажи.

Людовик был горд за невесту, и румянец не сходил с его худощавых щек. Потом они вошли в храм, где на укрытом красным бархатом возвышении, у алтаря, их поджидал епископ Бордо Жоффруа дю Лору. Здесь, под высокими сводами, смело гуляло эхо и причудливо преломлялись лучи солнца, проникая через разноцветные витражи.

Два юных создания в тишине торжественно замершего собора поклялись любить друг друга вечно — и тотчас их, на радость подданным, обвенчали. А когда под колокольный звон они вышли из ворот собора под яркое южное солнце, наступая в цветы, народ заревел тысячами голосов — отныне север и юг Франции становились единым королевством, чья мощь обещала быть незыблемой, а будущее — воистину державным.

Прямиком из собора молодых проводили в пиршественную залу дворца Омбриер, усадили во главу стола. Сотни аристократов расселись следом соответственно древности рода и приближенности к венценосцам.

Щедрый пир ожидал гостей. И все глотали слюни, с жадностью разглядывая жареных оленей и кабанов, каплунов и фазанов, форель, сыры, вина, соусы, хлеба, фрукты и сладости.

Вошли сотни слуг, держа миски с водой, с полотенцами через плечо, аристократы омыли руки и нетерпеливо устремили взгляды на великого сенешаля Аквитании — главного распорядителя любого торжества. На крутах и тамбуринах заиграли менестрели, спрятавшиеся на галереях, и сенешаль дал добро поднять первый тост за молодых.

Долгожданный пир начался…

…Молчаливому Людовику кусок в горло не лез — присутствие рядом юной женщины, неожиданно ставшей его женой, бесконечно смущало принца, заставляло сердце его трепетно сжиматься. Голова кружилась. Людовик только и думал: «Отныне она — моя жена. Отныне она — моя…»

— Почему вы не едите, мой любезный господин? — спрашивала его Алиенора. — Вы не голодны?

От слов «мой любезный господин» его бросало в жар, затем в холод и вновь в жар.

— Это все долгая дорога, моя любезная госпожа, — отвечал Людовик. — Она всех нас измотала порядком…

Алиенора ловила его взгляд и обворожительно улыбалась:

— Судя по вашим рыцарям, этого не скажешь. Вон как они уплетают блюдо за блюдом. Съешьте хотя бы цыпленка, вон того!

Она щелкала пальцами, на которых переливались дорогие перстни, и через несколько мгновений паж укладывал на край тарелки принца еще и запеченного цыпленка — поверх оленины и ножки каплуна.

— Благодарю вас, — отвечал Людовик заботливой супруге.

— И не пренебрегайте нашими соусами — они лучшие во Франции. Все специи нам доставляют из Испании и Марселя. Уверена, в Париже такого вы не пробовали! — Все это она говорила, высоко подняв голову и глядя на пирующих, лишь мельком бросая взгляды на безжизненные руки и профиль стеснительного супруга. — А еще лучше начните с красного вина с медом и корицей. Оно разбудит ваш аппетит и сделает вас решительнее!

Молодые люди еще не успели привыкнуть к лицам друг друга, и потому при первой возможности каждый старался посмотреть на своего суженого. Нечаянно ловя взгляд девушки, Людовик вспыхивал до корней волос, рдел, как мак, и быстро опускал глаза.

«Да он уже влюблен, — с улыбкой размышляла Алиенора. — Будущий король без ума от меня…»

Она вздыхала и тоже опускала ресницы. Смотрел на принца и Сугерий, но с тревогой. Он словно уже ощущал скорую опасность, грозившую его воспитаннику. Опасность, которую представляла для него эта совсем еще юная девочка…

Герцоги Аквитании страстно любили не только войну и охоту, но поэзию и музыку. И с радостью привечали под сводами своих дворцов сладкоголосых поэтов — избранных трубадуров.