Юрий Трусов - Хаджибей (Книга 1. Падение Хаджибея и Книга 2. Утро Одессы)

Вздыбив иноходца, Кондрат повернул его к камышам. Но дорогу ему преградили два всадника. Оба они показались знакомыми Хурделице. Где-то он уже видел их. Но где? На это он сейчас не мог ответить, недосуг было копаться в памяти. Один из ордынцев, пожилой, толстогубый, яростно сверкнул маленькими черными глазами-бусинками, что-то вскрикнул и устремился на казака, чертя саблей круги над головой.

Второй ордынец — молодой, с розоватыми рубцами на скулах, несколько приотстал и развернул своего коня во фланг Хурделице. «Хочет сбоку рубануть», — подумал Кондрат и решил не принимать неравного сабельного боя. Он перебросил свой клинок из правой руки в левую, высоко занес его, как бы для удара, в то же время пригнулся к гриве иноходца, вытянул из кобуры пистолет и выстрелил в голову толстогубого татарина. Тот замертво упал под копыта лошади.

Казак хотел было угостить пулей из другого пистолета молодого ордынца, но татарин на полном скаку спрыгнул с коня, подбежал к упавшему и склонился над ним. Остальные татары с криком также бросились к ордынцу.

Кондрат понял, что убил татарского военачальника, и, пользуясь замешательством врагов, поскакал к зарослям вслед за Маринкой.

Острые камышовые стебли больно хлестали по лицам казака и девушки, мчавшихся вдоль берега заводи. Только убедившись, что ордынцы их не преследуют, Кондрат и Маринка остановили взмыленных лошадей.

В тревоге провели они здесь несколько часов, пока не наступила ночная тьма, и только далеко за полночь круж­ным путем вернулись в слободу.

Крепко спал в эту ночь Кондрат, утомленный дневными тревогами. Под самое утро он проснулся от грохота. В узкое окно поноры уже просачивались тусклые лучи рассвета. Полутемная горница была наполнена стуком. С трудом разлепив веки, он увидел, что дубовая дверь, запертая на щеколду, дрожит от дюжих ударов.

– Эгей, кто там? — спросил он.

– Пугу, пугу, казак с лугу! — по-запорожски ответил знакомый мужской голос. И прибавил не то сердито, не то весело: — Я уже руки отбил, ударяя в дверь, — никак тебя, чертяку, не добудишься.

Натянув шаровары и сапоги, Кондрат отомкнул щеколду. В дверь просунулось длинное веснущатое лицо Яшки Рудого.

– Я гостя привел. Татарин молодой тебя по слободе с рассвета шукает. Все спрашивает Кондратку. Вот я и привел его к тебе.

– Спасибо. А где ж он? — спросил Хурделица, уви­дев, что за спиной Яшки никого нет.

– Я его манил сюда, да он, видать, пужливый… С коня сойти и то боится, как бы его, мол, ненароком не заневолили. Ты сам выйди. Он у плетня дожидается, — пояснил Яшка.

Кондрат накинул на широкие голые плечи жупан, опоясался саблей и вышел вместе с Яшкой из поноры.

Трава во дворе была еще мокрой от росы и клубилась паром под лучами встающего солнца. За плетнем, в зелени кустов, чернела фигура всадника. Хурделица только глянул на его тонкобровое лицо — сразу признал в нем того ордынца, что вместе с толстогубым татарином пытался вчера преградить ему дорогу в камыши заводи. «Да ты не зря здесь», — подумал казак с тревогой и невольно положил руку на эфес сабли. Но первые слова гостя развеяли его настороженность.

– Салям, Кондратка! Салям, кунак! Не узнаешь? — сказал ордынец по-татарски.

В памяти казака сразу встали картины встреч с пастушонком у татарского становища и Лебяжьей заводи.

– Озен-башлы, кунак! — крикнул удивленный Хурде­лица. Но в голосе его слышалась неуверенность. Нелегко было признать в степном воине юношу, которого он когда-то спас от клыков кабана.

– Ты таким джигитом вырос, что тебя и узнать мудрено, — сказал Кондрат. И взяв коня кунака под уздцы, проговорил решительно: — Слезай, лучшим гостем будешь! Слезай!

Но Озен-башлы не менее решительно отказался:

– Не могу! Времени совсем нет! И у тебя тоже нет. — Он вопросительно глянул на стоящего неподалеку Яшку Рудого.

Кондрат понял, что татарин хочет сказать что-то важное, предназначенное только для его ушей, и подмигнул Рудому. Яшка был понятлив и сразу оставил кунаков наедине.

Выждав, когда он отошел достаточно далеко, Озен-башлы, понизив голос, сказал:

– Кунак, большая беда грозит тебе. Вчера твоя пуля ранила сераскера здешнего, старшего сына Ураз-бея, нашего мурзы. Как только он встанет на ноги, сразу же приедет сюда со своими воинами, чтобы разыскать обидчика и отомстить. Тебя ожидает смерть, а на жителей слободы ляжет большой штраф. Сегодня же убегай подальше из этих мест. Остерегайся Ураз-бея, у него хорошая память, кунак!