Дмитрий Петровский - Повесть о полках Богунском и Таращанском

В середине августа 1918 года — еще когда закордонный повстанческий комитет большевиков Украины находился в бродах и был «на колесах»: то в Гомеле, то в Брянске, то в Унече — человек геркулесовского сложения, в кожаной потертой куртке, громким голосом расспрашивал о нем в вагонах и на вокзалах.

Этот человек разыскал наконец комитет на станции Брянск, Риго-Орловской.

— Вы, товарищ, здесь организатор? — обратился он к сидевшему за отдельным столиком человеку в темном пенсне и в смушковой рыжей шапке набекрень,

— Я. А что?

— Моя фамилия Хомиченко, — заявил гигант, — я старый артиллерист и большевик. Не могу ли я быть полезен? Ищу вас уже целый месяц.

— Сейчас как артиллерист — ничем, а как большевик… У вас есть какой-нибудь документ, товарищ?

— Документ? — удивился Хомиченко. — Мой документ — я сам весь с ног до головы: мой кулак — для врагов, мое слово — для друзей.

— Так что же вы хотите нам предложить?

— Я имею на примете в одном месте немецкую пушку. Если ее починить, она будет годиться. Только бы она стреляла, а насчет наводки — хоть воробья на колокольне сшибу.

— Хорошо. Ну, так что же?

— Так вот, я и думаю, что с этого нам надо начинать. Вокруг орудия я сколочу боевой кулак, которым мы и будем грозить с границы гетманчукам и оккупантам. Я полагаю, что вы намерены использовать нейтральную зону для военно-революционных целей, — продолжал он. — Там столько скопилось ушедшего с Украины боевого революционного народа, что из него можно набрать целые полки — и бедовые полки. Ими никто не руководит, они слоняются — в лучшем случае грызут семечки и плюют в непроходимую пограничную Десну или «грызут» шпионов, под видом спекулянтов пробирающихся через границу с сахаром и барахлишком.

— Гм… Это дельно! — мигнул человек в пенсне своим двум товарищам, из которых один, с синими, как васильки, глазами, был в военной фуражке фельдшерского образца.

Хомиченко в него долго вглядывался и вдруг воскликнул:

— Щорс! Что же ты не признаешься? Старый товарищ мортирец! Бородку отрастил — и не узнать!

— Слежу, брат, за тобой с удовольствием. Оно очень интересно — со стороны наблюдать прёжнего товарища. Ты все такой же озорник, каким был и в армии.

— Здорово, брат, здорово! — жал его руку Хомиченко. — Ну, как же ты думаешь? Ты что, в комитете?

— Нет. Я, как и ты, с предложением. Мечтаю создать украинский полк на демаркационной линии. И твое предложение совпадает с моими намерениями. О какой пушке только ты говоришь? Где ты ее выкопал и что с ней?

— Пустяки — нет колеса и бойка в замке. Плюнуть раз — и готово! Снаряды давай для трехдюймоьки, Коля! — загудел он.

— Я, видишь ли, намерен на этот раз опереться на штык, — сказал Щорс. — Да не гуди ты так: вон сколько народу собралось! Садись.

— Пусть собирается: «нам народ нужен.

А люди слушали речи артиллериста и ожидающе смотрели на человека в темном пенсне. Наконец тот простился и ушел, сказав:

— Организуйтесь, я доложу главкому. Армия-освободительница Украине необходима.

Щорса и Хомиченко облепили люди в шинелях и кожанках и наперебой требовали тотчас же зачислить их в несуществующий еще щорсовский полк и в несуществующую Хомиченкову батарею.

— Мы украинские большевики, — заявляли эти люди, — и мы ваши, то есть вы — наши. Мы в общем — свои. И даешь полк и батарею!

На рассвете по поселку Унече весенними лужами пробирались двое людей. Один из них нес в руках небольшую корзинку, которая сильно зыбилась от груза.

Это были Щорс и Хомиченко.

На пороге кузницы, к которой они подходили, сидел сухощавый человек. Его русые кудри с сединой были так мягки, что ветерок шевелил их и свивал в кольца. Его наклоненная голова с затылка напоминала головку ребенка.

— Здравствуй, Сережа! — окликнул его Хомиченко,

Сухощавый поднял голову.

— Здравствуй, Антоша. С чем пришел? Самовар, что ли, там у тебя?

Хомиченко торжественно поставил корзиночку на землю и вытащил никелированный кочан.

— Комнатная наковальня?

— Какой тебе шут комнатная наковальня!..

— А-а, это другое дело! — протянул Сергей, беря в руки стальной кочан, оказавшийся артиллерийским замком. — Хорошо. Что же тебе тут — шпильку? Бойка нет, вижу…

— Сделаешь? — взволнованно спросил Хомиченко.

— Илюшка! Илья!.. — закричал, оборотясь, Сергей.

На зов его из кузницы выбежал русокудрый мальчик,

— Займись паяльником! Да дай мне там коробку с гвоздями. Вот эта стальная шпилька подойдет, — сказал он, разгребая ящик со ржавыми гвоздями и доставая толстую машинную шпильку.