Эдмон Лепеллетье - Сын Наполеона

Герцог справедливо опасался, что в Вене понятия не имели о его болезни. Врачам был отдан приказ не разглашать диагноз. Для всех он простудился во время похорон генерала, а затем отправился с инспекцией войск в Тироль. Чистый горный воздух поможет ему восстановить силы. Эти сведения, повторяемые персоналом дворца, опубликованные в газетах, определенно должны были достичь тех, кто его знал. Лизбет, в первую очередь, должно было прийти в голову: почему она не получает от него писем? Может быть, она приходила к Фридриху в трактир «Роза», чтобы узнать о нем?

Герцогу Рейхштадтскому как-то после обеда удалось ускользнуть из дворца в сопровождении лишь одного слуги. Он направился к трактиру, но вместо Фридриха нашел молодого человека, также увлеченного дочерью трактирщика, прекрасной Эльзой. Это был Карл Линдер, один из претендентов на руку девушки и наследство трактирщика Мюллера.

Узнав герцога, Линдер почтительно поклонился и с непринужденностью в обращении, которую венские горожане усвоили со времен прогулок в народ Иосифа II, обратился к нему.

Молодой столяр спросил герцога, как он себя чувствует и полезна ли ему прогулка.

Герцог, поблагодарив, попросил стул и сел перед дверью в трактир, так как почувствовал, что устал. Он заговорил с Карлом Линдером о его работе и положении дел. Молодой человек чистосердечно и наивно отвечал ему, что хотел бы жениться на Эльзе и ждет только одного: места привратника при дворце.

Он умолял Его Высочество соизволить помочь ему. Одним словом тот мог решить его счастье.

Герцог ответил, улыбнувшись:

— Если бы зависело только от меня, то вы бы немедленно были назначены привратником дворца, поскольку я не из тех, кто мешает молодым людям любить, но, мой бедный друг, я уже почти что дал слово.

— Кому же? — спросил Карл, бледнея.

— У вас есть здесь, — продолжал герцог, — парень, которому не дается теология, но он стремится, как и вы, стать мужем Эльзы. Ему тоже нужно место привратника.

— Фридрих! — взволнованно воскликнул Карл.

— Он самый.

— Ваше Высочество его знает? Тогда у меня точно не будет этого места, — опечалился Карл.

— Не стоит отчаиваться, — ответил герцог. — Даже если у меня и есть некоторые обязательства перед Фридрихом и если я расположен выделить его, то не считаю справедливым, будто от решения суперинтенданта, дающего вам или ему должность, которой вы добиваетесь, может зависеть счастье или несчастье вас обоих. Я не буду вмешиваться в дела суперинтенданта, но если бы и вмешался, друг мой, то начал бы с того, что спросил мнение Эльзы.

Герцог умолк, затем, как бы почувствовав боль в груди, протянул руку в сторону сопровождавшего его слуги и приказал:

— Немедленно возвращайтесь в мой кабинет. Возьмите на столе маленький флакончик с желтой этикеткой и принесите сюда.

Слуга тотчас же ушел, и герцог остался наедине с Карлом.

— Вы же, друг мой, — попросил герцог, — в свою очередь окажите мне услугу.

— Всегда готов, Ваше Высочество!

В спешке написав несколько строк в своей записной книжке, герцог протянул вырванный листок молодому человеку:

— Отнесите записку по этому адресу. Идите и помните, привратники во дворце не из числа болтливых.

— Ваше Высочество может рассчитывать на меня, — с готовностью ответил Карл и тотчас умчался.

Уже должен был вернуться камердинер, и герцог собирался продолжить прогулку, как заметил в нескольких шагах от себя двух человек, которые низко поклонились ему и явно хотели подойти поближе.

Он спросил себя, кто бы это мог быть. Мелькнула мысль об убийцах или шпионах, но достаточно было одного взгляда, чтобы выбросить из головы это предположение.

Один из незнакомцев — просто гора какая-то, одетый в длинный редингот, в руках — тяжелая трость; другой — молодой, с решительным и бравым видом, лицо открытое. Создавалось впечатление, что они иностранцы.

Как только герцог ответил на их поклон, эти люди приблизились к нему, и тот, что повыше и постарше, быстро сказал:

— Ваше Высочество, мы французы: я — старый солдат вашего отца. Нельзя ли поговорить с вами часок без свидетелей? Мы прибыли к вам из Франции, с очень важным посланием.

Герцог подумал, что эти люди — те самые посланцы, о которых говорила сумасшедшая графиня Камерата. Стоит ли вообще разговаривать с ними? А почему нет, если есть большое желание узнать что-нибудь о Франции… и потом этот старый солдат служил его отцу: можно ли вот так резко оттолкнуть его?