Евгений Сухов - Кандалы для лиходея

А в бальной зале вовсю музицировал оркестр. Веселие жизни опять проходило мимо…

Когда графинчик был допит, Самсон снова обратил внимание на пузатого господина в альмавиве. Тот, здороваясь с каким-то штаб-офицером, проходившим мимо, неловко привстал, потом снова сел на свое место, и у него из-под маскарадного плаща выпало, вернее – выскользнуло, портмоне и мягко так легло на пол. Пузатый господин этого не заметил и продолжал самозабвенно прикладываться к рюмке. Скоро господа во фраках покинули буфетную. За ними вышли и молодые люди в вицмундирах, продолжавшие уже на ходу сетовать на ангажированную старым полковником Амалию Флоранс, которая могла бы и отказать «несносному старикану».

Архангельский, кажется, крепко захмелел и ничего вокруг себя не замечал. И когда они с ним выходили из буфетной, Козицкий, проходя мимо пузатого господина, наливавшего себе очередную рюмку, подтолкнул пиратской ботфортой его портмоне к выходу. А потом просто наклонился и подобрал его, словно только что выронил.

– Чего это ты в присядки играешь? – пьяно спросил Архангельский.

– Да вот, лопатник свой едва не потерял, – ответил Самсон и сунул портмоне за пазуху.

Сколько в нем было, Козицкий посмотрел только после бала. И невольно присвистнул. В лопатнике пузатого господина лежало ни много ни мало полторы тысячи целковых. С такими деньгами можно было начинать новую жизнь. И Козицкий ее начал…

Много чего было потом. И начатое собственное дело с куплей-продажей недвижимого имущества, которое съело почти все деньги пузатого господина и едва не привело самого Козицкого в долговую тюрьму. И служба в качестве управляющего имением у статского советника Неелова. И шашни с его дочерью, красивой, но глупой, которая, кажется, влюбилась в Козицкого по уши. И приписки в экономическом журнале, которые Неелов узрел и затеял потом с Самсоном нелицеприятный разговор. И отступные Неелова за дочь, которые Козицкий без колебаний принял с легкой усмешечкой, поскольку совсем не исключал такой исход дела и предложением Неелова был нисколько не удивлен.

Но все это были только цветочки. Ягодки, как оказалось впоследствии, ждали Самсона Николаевича Козицкого впереди. А ведь начало всему положила, будь она неладна, та трешница в гимназической гардеробной, заставившая его сделать шаг в избранном им направлении. Или в направлении, избравшем его?

Ведь не возьми он тогда ее, может, было бы все иначе?

– Ну и что теперь делать будем? – спросил Уфимцев. – Вы как хотите, но я уверен, что Козицкий и есть убийца Попова.

– Я тоже в этом уверен, – в тон уездному исправнику ответил Воловцов. – Но этой нашей уверенности для суда будет крайне недостаточно. Даже если и дойдет до судебного разбирательства, то он, несомненно, будет оправдан за отсутствием доказательств…

– Может, надлежит этого Козицкого арестовать? – посмотрел на судебного следователя Уфимцев. – И тогда у селян языки и развяжутся? Ведь боятся же они этого Козицкого как огня.

– А я знаю, почему они его боятся, – вдруг произнес Иван Федорович. – Не потому, что он злой и людей не любит. Мало ли таких злых на свете белом проживает, а потому, что все думают так: коли раз убил, то второй раз уже запросто сможет…

– Это все так, – неохотно согласился уездный исправник, – но вопрос-то остается неразрешенным: что будем делать с Козицким?

– Арестуем, – без тени сомнения произнес Воловцов. – Да так, чтоб многие видели. И чтоб через минуту после арестования управляющего об этом знало все село.

– А с полюбовницей его что делать? – спросил Павел Ильич.

– Тоже арестовывать, – ответил Воловцов. – Она обвиняется в пособничестве и укрывательстве убийцы. Считайте, – Иван Федорович серьезно посмотрел на Уфимцева, – что я, как судебный следователь, уже отдал вам соответствующее распоряжение.

– Принято, – охотно кивнул Уфимцев. – А дальше?

– А дальше мы еще раз побеседуем с лодочником, – сказал Воловцов. – После того, как все село узнает об арестовании управляющего и его полюбовницы…

Арест обоих фигурантов прошел без эксцессов, поскольку пристав Винник, как ему и было приказано, глаз не спускал с Козицкого. Он с урядником Гатауллиным просто подошли к управляющему, Винник оповестил его о полученном приказании произвести арестование и надел на него ручные кандалы. Самсон Николаевич только и успел сделать, что удивленно посмотреть и малость приоткрыть рот. А вот говорить ему было нечего…