Хамза Есенжанов - Крутое время

Жанша снова промолчал и настороженно, будто ждал кого-то, прислушался. Там, за дверью, отчетливо раздались шаги. Потом дверь открылась, вошли двое, а через мгновение один из них уже очутился в кабинете Жанши. Это был Халел Досмухамедов.

Как всегда прямой и резкий, он подошел к Жанше, затем обернулся к Мендигерею, стоявшему возле двери, впился в него глазами.

За год Мендигерей сильно изменился, был изможден и худ, но Халел сразу узнал его. Узнал, стрельнул глазами и гневно спросил:

— Зачем вы, Жанша-мирза, вызвали этого негодяя?

— Для вас, доктор…

— Зря беспокоились. С такими людьми разговор короткий, как в поговорке. Волк, прощаясь с волчонком, сказал: «Встретимся на тороке охотника». Чего ждать от таких отщепенцев, вместе с российскими босяками поганящих свой народ?! Или вы думаете, что он поумнел?

— Я тоже не в восторге от встречи, доктор. А что касается охотника, то это общая участь и матерого волка и неопытного волчонка. Разница лишь в том, что один будет приторочен к седлу справа, другой — слева. Однако я пока не приторочен. Настоящий охотник еще придет, да и зверь, за которым он охотится, другой… — ответил ему Мендигерей.

— Мне некогда заниматься словоблудием! — отрубил Халел и осуждающе глянул на Жаншу. Потом, подчеркивая каждое слово, веско заговорил — Агитацией, разговорами разношерстных казахов не объединить. Мы еще не доросли до такого уровня, Жанша-мирза. И напрасны ваши усилия поставить на праведный путь выжившего из ума Бахытжана и вот этого разбойника с большой дороги! Совершенно напрасны! — Только теперь Мендигерей стал догадываться, зачем его привели сюда. «Объединить всех казахов… праведный путь…» Но долго раздумывать над словами Халела он не мог. Не только слова этого резкого, самонадеянного доктора, но каждое его движение, даже дыхание раздражали Мендигерея. Он решил не выслушивать покорно ядовитые слова заклятого врага и сам бросился в наступление:

— Состязаться в красноречии мне с вами тоже недосуг, доктор. А смуту-сумятицу сеют среди казахского народа вот такие ученые мужи, как ты, отродье ханов, беков, султанов и тому подобная шваль. Не я отделил Западный Казахстан от восточных собратьев! Не я кричу на каждом углу: «Велаят!», «Ханство!», «Автономия!». Кто разобщает казахов? Вы с, вашим велаятом, Алихан со своей Восточной Автономией, Чокаев с Кокандским ханством и тому подобные герои? Или те, что хотят объединить Джетысу и Семипалатинск, Арку и Адай, Тургай и Яик и образовать республику? Кто из нас ближе к народу? Кто искренне заботится о нем? Те, что восстают против ханства и султанов, борются за подлинное равенство, хотят осуществить мечту лучших сынов народа — Срыма и Исатая? Или те, что измываются над несчастными, обездоленными казахами, бесчинствуют, насилуют, убивают, вдохновляемые правителем Салыхом, султаном Гаруном, имамом Куантаем и казачьими атаманами? А? Скажи-ка, кто из них друг, а кто враг народа? Кто защитник униженных и кто палач?..

— Спокойней, Мендигерей-мирза, не горячитесь, — примирительно сказал Жанша, приближаясь к Мендигерею. — Мы понимаем ваш справедливый гнев. Но это явное

недоразумение, мы просто еще не поняли друг друга и успели друг другу наговорить дерзостей. А ведь на самом деле мы преследуем одну цель и оба озабочены судьбой простого казаха. Можете называть как угодно — республикой, автономией, велаятом — все равно. Наша цель — поднять свой народ, дать ему независимость, самостоятельность. Важно, чтоб народ нас понял и поддержал. Не горячитесь: говорят, спокойствие — друг, гнев — враг…

Халел лихорадочно расстегнул пуговицы черного сюртука, порывисто снял очки и тоже подскочил к Мендигерею, готовый взорваться.

«Значит, за живое задел тебя, голубчик! — злорадно подумал Мендигерей. — Засуетились, в Уил собираетесь удрать! Почуяли, что Красная Армия подступает к Уральску! Один о примирении заладил, другой оскалил зубы, точно затравленный волк. — А-а, голубчики, еще не то будет!..»

Мендигерей волновался, на висках бились набухшие синие жилки. Его упрямство убивало Жаншу.

«…Да, сразу видать, непреклонный большевик! Иначе не достигнешь цели. Говорят, самое главное — непоколебимая вера, уверенность в правоте своего дела. И этим особенно, отличаются Мендигерей Ипмаганбетов и Абдрахман Айтиев. Их с дороги не свернешь! Фанатики, верят в большевизм крепче, чем мусульманин в своего пророка. Таких людей никаким словом не переубедишь, им нужно все доказать на деле. А что, если я у него спрошу: «Ну вот, наконец-то мы создали желанную автономию. Что теперь дальше, по-вашему, нужно делать? Как приобщить казахов к управлению автономией? Как создать передовое, культурное, образцовое государство со своими административными, судебными, управленческими органами, со своей финансовой системой? Каким образом открыть школы европейского типа, почтовый и торговый аппарат? Как перевести казахов на оседлый образ жизни? А что, если я ему предложу: «Садитесь вот за этот стол, возьмите власть в свои руки, ни в чем мешать вам не будем…» Согласился бы? Или скажет в ответ: «Нет, мы не должны отделяться, мы должны войти в состав России. Чтобы быть самостоятельным государством, необходимо иметь свои фабрики, заводы, железные дороги…» Ему можно возразить: «…Да, многое надо, чтобы быть независимым государством. Однако, неплохо хотя бы начать… Стать хотя бы чуть-чуть самостоятельной страной, пусть даже автономией, подобной Временному правительству Керенского… Пусть ненадолго, пусть разгонят потом большевики, но все же… Большевики! Захватили Самару, Саратов, Оренбург. Вот-вот и Уральск перейдет к ним. Нет, нет! Этого большевика-упрямца нельзя выпускать из рук. Лучше его попридержать в тюрьме. А там, как только переберемся в Уил, даже если и будет возражать Халел… надо предложить ему какой-нибудь высокий пост.