Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга первая

Саша ненавидел красный цвет. Едва мы вернулись из монастыря, мама поторопилась предупредить:

— Смотри, не проговорись Саше, что у нас в комнате красные обои.

Я удивилась.

— А разве он не видит?

Мама засмеялась, замахала руками:

— А он — дальтоник.

— А как это — дальтоник?

Мама объяснила. Дальтоник не различает цвета. На красное говорит — серое, на голубое — зеленое.

Бедному Саше везло на красный цвет. Мало обои, коврик у нашего порога тоже был красный. А однажды он купил себе шляпу. Купил и стал всем показывать, вот мол, какая хорошая шляпа! Чтобы насолить ему, я сказала:

— Саша, шляпа-то красная.

— Как красная! Что ты выдумываешь? Это коричневая шляпа. Замечательный коричневый цвет.

Шляпа была коричневая, с небольшой лишь склонностью к красноте. Он принялся подозрительно разглядывать ее, задумался, а на следующий день отправился в магазин и обменял. Он сказал маме, что первая оказалась великовата. Но я знала, он сменил ее на всякий случай, вдруг она на самом деле красная.

Вернувшись из монастыря, я побежала к мадам Рене. Она заключила меня в объятия.

— Девочка моя дорогая! Как ты выросла! И косточки не болят? И голова не болит? Прекрасно! О-ля-ля, мы говорим по-французски, как настоящая маленькая француженка? Прекрасно!

Милая моя, дорогая мадам Рене, мы должны были скоро расстаться. Мы навсегда покидали улицу Муфтар. Саша снял для всех меблированную квартиру на улице Сент Оноре.

Это был центр Парижа. Тетя Ляля стала устраивать для нас воскресные прогулки. Показала Триумфальную арку и площадь Звезды с разбегающимися от нее во все стороны лучами-улицами. Водила по Елисейским полям под платанами. Народу текло по тротуарам — я столько за всю мою жизнь не видела! Поднялись мы и на Эйфелеву башню, и Нотр-Дам покорил величавой громадой. Я навсегда полюбила Париж. Константинополь тоже был огромен, но не было на его кривых улочках такого скопления людей, таких потоков автомобилей, таких магазинов с роскошными витринами, изящных арочных мостов через реку. И еще. Париж никогда не подавлял меня. Ни в детстве, ни потом.

Но вот квартира наша оказалась неудачной. Одна комната большая, другая — маленькая. В ней поселились мама, я и Саша. В «гостиной» — все остальные. Бабушка и Марина спали на кровати, дядя Костя — на диване. Вечером на пол стелили два тюфяка, и на них покотом укладывались спать тетя Ляля с детьми. Долго думали, на чем буду спать я. Придумали к единственному креслу подставлять два чемодана.

Кухни не было. Заказывать обеды и ужины в ресторане было не по зубам. Тогда дядя Костя купил примус. Днем все уходили на работу, бабушка разжигала шумную вонючую машинку и начинала терпеливо ждать, пока набежит пена, закипит бульон, сварятся овощи. Она боялась, как бы хозяйка не обнаружила контрабандную стряпню и не начала выговаривать. Хозяйка частенько наведывалась к нам и с испугом смотрела на невиданных постояльцев — то ли цыган, то ли монголов, не знаю, кем мы ей представлялись. Но, на наше счастье, она влюбилась в дядю Костю, и только поэтому не выгоняла. При встрече нежно брала его руку и умильно моргала круглыми, как у совы, глазами. Нам она казалась столетней старухой, вся в черных кружевах. Они удивительно подходили к ее черным усикам.

Мама и тетя Ляля убеждали брата уступить старой хрычовке и жениться на ней. Тогда все проблемы будут решены, он станет хозяином огромного дома в центре Парижа. Тата и особенно Марина пугались до смерти. Татка махала руками и кричала со слезой в голосе:

— Не надо! Не надо!

Марина умоляюще смотрела на отца. Тогда дядя Костя начинал злиться.

— Да полно вам, да отстаньте вы от меня с этой старой грымзой! Мариша, дуреха, не слушай, они шутят.

Через месяц бабушка собрала семейный совет. Взрослые расселись вокруг стола, мы устроились на диване в ряд. Бабушка заявила с полной определенностью:

— Немыслимое дело так жить.

— Что вы предлагаете? — сразу закипятился Саша.

Квартиру-то снял он.

— Нужно сменить квартиру, — сказала мама. — Мы попали в богатый квартал, русские здесь не селятся.

— Я считаю, что нужно снять немеблированную квартиру, — вставила тетка, — это намного дешевле.

— А мебель? — моргнул Саша.

— Мебель купим, — сказала бабушка. — Мне рассказывала Аня Елагина, что по случаю можно купить недорогую мебель.

— Но на какие шиши?! — возопил Саша.

— Продадим брошь, пару колец, — спокойно отвечала бабушка.

— Давайте! — Саша встал и расшаркался. — Давайте слушать Аню Елагину, давайте, голуби мои сизокрылые, обзаводиться мебелью, давайте начнем скупать всякое барахло. Шкафы, столы, кренделябры. Рояль, если пожелаете.