Ариадна Васильева: Возвращение в эмиграцию. Книга первая

Хотя лес был рядом и молчаливо опровергал самые разумные доводы.

Посыпал снежок. Мелкий, назойливый, подрядившийся на всю ночь. Страх подобрался к сердцу женщины, затуманил голову.

И вот тут, когда очевидной стала безвыходность положения, темноту проткнул и медленно, словно летя по воздуху, стал приближаться к ним огонек. Детский голос радостно возвестил:

— Огонек летит!

А взрослые напряглись в ожидании разъяснения этого огонька. По шлаку захрустели шаги. Светлое пятно подскочило вверх, проявило лицо и руку с фонарем.

— Кто такие? — раздался испуганный голос.

— Свои! — сбрасывая напряжение, отозвался приехавший мужчина и сделал шаг навстречу носителю огня.

Им оказался железнодорожник, стрелочник или обходчик, и вид у него был даже испуганный.

И было от чего! На пустынном разъезде, где и днем-то собаки не встретишь, а разве что голодного серого волка, в самый серединный час ночи, очутились неизвестные люди с чемоданами и ребенком. Присутствие ребенка, впрочем, подействовало успокаивающе на стрелочника или обходчика, или черт его знает, кто он такой был.

— Откуда вы? — бросил он в темноту.

— Видите ли… — сделал еще шаг к нему мужчина, — мы…

Стрелочник сдал ровно на шаг назад. Мужчина остановился, решив сохранить дистанцию.

— Да вы не бойтесь, мы не воры, не разбойники. Мы сами попали в ужасное положение… Мы, видите ли, приехали из Парижа… Нас, как теперь становится ясно, по ошибке ссадили с поезда. И вот… чертовщина какая-то. Короче, мы не знаем, куда идти.

— А куда надо было?

— Нас должны были доставить в город Брянск. Остальных, таких же, как мы, около тысячи человек…

Стрелочник резко повернулся, готовясь увидеть толпу в тысячу человек, а мужчину внезапно разобрал смех.

— Да нет же, нет, те давно уехали. А у меня, — он полез во внутренний карман, — вот, направление в Брянск.

— Тю, Брянск! — развеселился стрелочник. — Брянск, он, почитай, километров семьдесят отсюда будет, — и показал в сторону, противоположную той, куда определились идти пешком приезжие. — А здесь никого. Здесь разъезд. Да Сухиничи, вон, километра полтора отсюда.

— Au nom de Dieu! [1] О, Боже мой! ( франц .). — здесь и далее перевод и примечания автора. — без сил опустилась женщина на стоящий рядом чемодан и прижала к себе ребенка.

Стрелочник посмотрел на нее, для чего поднял фонарь повыше, насторожился, будто вспомнил что-то важное, упущенное за разговором.

— Откуда-откуда, вы говорите, прибыли?

— Из Парижа.

— Едрит твою мать! — изумился стрелочник, — это из какого такого Парижа? Из того, что ли? — и ткнул рукавицей туда, где, по его разумению, должен был находиться Париж.

— Э-э, ну д-да… — подтвердил мужчина.

Но как-то неуверенно. Видно, сообразил, что оказаться ночью на пустынном разъезде в самом сердце России и утверждать, будто прибыл из Парижа, мог только сумасшедший.

— Бывает, — решил не тушеваться перед заграницей стрелочник.

Он снова поднял фонарь. Тут он и разглядел главное. А ведь одета эта троица не так, как обычно одеваются добрые люди на Руси! Он в макинтоше под пояс, в шляпе… Она — не разберешь, чего у нее на голове наверчено. Чалма — не чалма… А пальтишко в клетку, расклешенное, для зимы худое.

— Так вы не то артисты?

— М-м, что-то в этом роде, — согласился мужчина, а стрелочнику почудилась насмешка в его ответе.

— Ты тоже из Парижа? — махнул он фонарем в сторону женщины.

Та подтвердила, кивнув.

— И ты, значит, из Парижа, — обреченно перевел стрелочник взгляд на девочку.

Эта насупилась и не ответила, а мать убрала ей ладонью волосенки под капор.

— Ладно, коль так, — смирился стрелочник, — сидите здесь, ждите. Сейчас народ приведу, вещички поможем на станцию отнести да и разберемся, из какого вы там Парижа.

А по Брянскому вокзалу примерно в это же время метался в панике некто Попов и решал грозящую большими неприятностями задачу с провалившейся сквозь землю семьей из Парижа, порученной исполкомовским начальством лично его попечительству.

В кабинете начальника станции Попов разорялся и прямо-таки выходил из себя, требуя немедленно выяснить, почему спецпоезд не пришел в назначенный срок, и так всем надоел, что его готовы были послать не только в Париж, а и еще куда-нибудь подальше.

— Да не знаю я, не знаю, не зна-ю! — кричал начальник станции Брянск-пассажирский. — У меня нет никаких указаний! Никакого поезда из Парижа мы не ждем, не ждали, и ждать не собираемся!