Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга первая

— Перестаньте, что за выдумка! Вас арестует первый встречный ажан!

— Мадам, — поднял голову хозяин, держа в каждой руке по безвольно обвисшей лангусте, — для чего ажану арестовывать этих веселых молодых людей? Каждый вправе водить на поводке кого хочет. Не так ли, мсье?

Оба «мсье» дружно с ним согласились. Они нашли шуструю, хотя и не самую крупную лангусту. Марк с трудом удерживал ее поперек спинки. Лангуста сгибала и разгибала хвост, вид у нее был весьма недовольный. Хозяин вынес из лавки полтора метра тонкого шпагата, сложил пополам, сделал мертвую петлю и помог Марку накинуть ее поперек брюшка гигантской креветки. Со стороны эта сцена выглядела совершенно фантастической. Трое взрослых мужиков с серьезным видом опустили на тротуар лангусту и стали ждать от нее решительных действий. Несчастная тварь завалилась набок, шевеля вразнобой членистыми ногами. Хозяин с молодым помощником вполголоса совещались, сдвинется с места их товар или не сдвинется. Кажется, они заключили между собой пари. Собралась небольшая кучка прохожих. Все с хохотом стали принимать в этой затее живейшее участие, особенно после серьезных пояснений Марка и Сережи. Мне было не до смеха. Сережа пытался заплатить хозяину за лангусту, тот великодушно отказывался.

— Нет, нет, мсье, вы сделали мне рекламу и доставили огромное удовольствие своей выдумкой. Лангусту я вам дарю!

В этот момент лангуста, распластавшись, сделала несколько судорожных движений в сторону Больших Бульваров.

— Счастливого пути! — махал рукой хозяин и весело хохотал.

Перед ним шевелился и переливался в лучах заката разноцветный, подаренный щедрым морем товар.

Я вынуждена была идти за своими великовозрастными хулиганами. Отступила на пару шагов и сделала вид, будто вся эта камарилья не имеет ко мне никакого отношения. Встречные французы издали начинали всматриваться, что эти ненормальные волокут за собой на веревочке, потом начинали хохотать. Псы рвались с поводков обнюхать незнакомый предмет, хозяева с трудом их удерживали. Безобразие! Срам!

Лангуста тащилась нерешительно. Ей хотелось к морю, под камешек в прозрачной воде. Там найти спасение от мучителей. Ни сном ни духом не ведала она, что поблизости нет никакого моря, что волокут ее, бедняжку, прямым ходом в кастрюлю с кипятком. Все чаще замирала она, обвисала, задумчиво шевеля многочисленными суставами и усиками. Я пыталась уговорить ребят:

— Хватит уже, довольно. Ну почудили, пора и честь знать!

Сережа оборачивался и скалил зубы:

— Какая ты все же зануда, Наташка!

Наконец они дотащили лангусту до ближайшего бистро. Хозяин встретил их с восторгом.

— О-ля-ля! Впервые вижу: ужин клиентов идет пешком!

Потом мы сидели за столиком на тротуаре, пили пиво и ели прекрасно сваренную лангусту.

В другой раз, слава Богу, без меня, в каком-то ресторане они втроем с Олегом Павловым изображали из себя краслетчиков. Спровоцировал официант. Косился, косился, не выдержал:

— Мсье, один из вас удивительно похож на портрет советского летчика во вчерашней газете.

И нахальная тройка с деланным смущением подтвердила: да, они и есть те самые советские летчики, о которых писалось во вчерашней газете.

Им было оказано особое внимание. Официант шепнул соседним столикам, какие важные персоны посетили их ресторан, французы подходили чокаться, желали успехов. Мнимые краслетчики наклюкались по этому случаю весьма изрядно.

Выслушав Сережин рассказ, я нахмурилась, а мама весело смеялась и уверяла зятя, что он допустил большую ошибку, не сделавшись артистом.

— Вот видишь, — поучительно говорил Сережа, — Надежда Дмитриевна меня понимает, а ты — нет. Если бы не твоя мать, в жизни бы на тебе не женился.

Но от всей этой забавной истории осталось у них тяжелое чувство. Им было обидно вспоминать восторг и умиление французов перед советскими красными летчиками.

Однажды Сережа вернулся с работы на удивление рано. Часов семь вечера всего было. Расстроенный, злой. Он вдребезги разругался с графом и ушел от него. Его сиятельство урезал наполовину и без того минимальный заработок. Недели три Сережа просидел без работы, потом, к великому облегчению, наступило лето. Младороссы совместно со спортгруппой решили устроить большой лагерь и пригласили Сережу поварить. Он ехал в лагерь работать, я, по случаю начавшегося мертвого сезона, отдыхать.

Поселились в отдельной палатке на краю лагеря. Я порывалась помогать Сереже и Марку на кухне, но меня безжалостно прогоняли.