Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга первая

— Ты не думай, у нас с Рене серьезно. Мы решили пожениться. А до свадьбы или после свадьбы будет первая ночь — какая разница! — она виновато улыбнулась.

Я села напротив нее со скомканной наволочкой в руках, как мама возле напроказившей дочки. Она говорила возбужденно и счастливо:

— У моего отца в Париже есть небольшое дело. Кожевенная мастерская. А нас семеро братьев и сестер, и мы все работаем в этой мастерской. Нам чужих не надо. А Рене сирота. Вот мы и решили: он разочтется с дядей, приедет в Париж, мы поженимся, и он тоже будет работать с нами. От мсье Пьера ему ждать нечего, наследник Жозеф… А как у тебя с Жозефом? Рене сказал, что ты его прогнала. Он ушел с носом, и братья над ним посмеялись. Разве он тебе не нравится? Он же в тебя влюблен.

Что я могла сказать? Это у нее все просто, без выкрутасов. И потом я-то в Жозефа не была влюблена. Мы были совершенно разные люди. Я промямлила:

— Жозеф — хороший парень, но…

Мари-Роз с интересом смотрела на меня.

— Зачем ты тогда морочишь ему голову?

— То есть как — морочишь?

— Ну, ездишь кататься и вообще… Это все равно, если бы ты согласилась. Смотри, не играй с огнем. Они народ горячий.

Пожалуй, она была честней, хоть и откровенно провела ночь с Рене, а я от всех отбилась и забаррикадировалась. Я решила немедленно прекратить рискованные поездки.

Через пару дней, под вечер, шумной ватагой мы отправились в Аяччо. В большом кафе-модерн с танцплощадкой над самым морем сдвинули вплотную несколько столиков, заказали напитки. «Белые медведи» сразу почувствовали, что я вернулась, и наперебой приглашали танцевать. Позже пришли местные ребята, и с ними Жозеф. После нескольких танцев подошел.

— Нам надо поговорить. Пойдемте на пляж, очень прошу.

Мы спустились с террасы, освещенной гирляндами разноцветных лампочек, в тихие сумерки. Походили, помолчали. Жозеф заговорил первым.

— Вы простите меня за тот случай. Я выпил лишнего и был не прав. Давайте замнем это дело.

Я открыла рот, чтобы от всей души и простить его, и замять это дело, и сообщить о твердом решении не ездить в горы… Он перебил:

— Вы говорили, вам нравится Корсика.

— Да, — ответила я, несколько удивленная таким поворотом темы.

— Вам нравятся наши горы, наше море, наши люди.

— Да, это правда, — согласно кивала я.

— Так в чем же дело, Натали, — повернулся он ко мне, отчаянный и решительный, — оставайтесь навсегда на Корсике и выходите за меня замуж!

Если бы у меня над головой разорвалась шаровая молния, а под ногами разверзлась земля, я была бы не так ошарашена.

— Вы не думайте, — торопился Жозеф, — я не какой-нибудь mendiant [26] Нищий. ( франц .). , у моего отца большое солидное дело. Я — единственный сын. Матери у нас нет. Будете хозяйкой в доме. Отцу вы понравились. Больше всего ему понравилось, как вы убежали от меня в окно. Хлопал себя по бокам и хохотал: «Ай, да девушка! Ай, да русалка! И образованная, и недотрога!» Короче говоря, он согласен.

Бедный Жозеф! Милая Корсика! Он предложил безбедное существование, он бросил к моим ногам свой остров. Блаженный сон, сумасшедшее везенье, фортуна!

Но, Бог мой, как объяснить этому мальчику всю несбыточность его надежд? Я не могу выйти за него даже юридически: у меня нет развода с Борей. Да и не в этом дело. Я смотрела на него, стройного, кудрявого, смуглого, с его неловко сжатыми кулаками, далекого и чужого. Представилось вдруг, как рядом стоит мама и с отвращением говорит: «Какая ты все же свинья, Наташка!»

Я стала противна себе самой. Понадобилось, как же, ради спортивного интереса нарушать спокойствие этого человека, давать повод несбыточным иллюзиям. Зачем, зачем так высокомерно, так эгоистично я вторглась в его жизнь? Бедный Жозеф! Как объяснить теперь, что я взвою от тоски на его чудной Корсике ровно через неделю, что мне не с кем будет даже поговорить… Хо! Меня вдруг осенило: кажется, я нашла прекрасный способ выйти из неловкого положения.

— Жозеф, дорогой, я виновата перед вами, я не должна была соглашаться ездить по острову, я должна была сразу все объяснить. Я не француженка, я иностранка, Жозе. Я — апатрид, я — русская.

Он поморгал глазами и возмущенно закричал:

— Но это не играет никакой роли! Даже лучше! У меня будет единственная в своем роде жена на всю Корсику!

— Жозеф, — продолжала я его уговаривать, — опомнитесь. Я чужая для вас. У меня совершенно другие взгляды на жизнь. Как я смогу жить без привычного русского круга, сами подумайте. А вы найдете себе хорошую девушку. Посмотрите, какие они красавицы, ваши корсиканки! Да разве я иду с ними в сравнение?