Олег Ждан - Государыня и епископ

Время от времени, когда становилось ясно, как мало он сделал и может сделать для православия в Белоруссии, снова приходило желание передать свой епископский посох другому человеку, может быть, более сильному. Теперь он мечтал о тихой монастырской жизни в неприметном монастыре где-нибудь в лесах или на берегу реки, об опрятной маленькой келье с иконками Иисуса Христа и Георгия Победоносца. Ветхий и Новый Завет на столе, несколько старых рукописей — этого хватило бы на всю оставшуюся жизнь.

Вдруг понял, как легко, даже счастливо он жил до сих пор: учеба в академии, пострижение, преподавание. Как счастлив был, когда получил сообщение о назначении епископом в Могилевскую губернию. Грешно было так ликовать. Не что иное, как гордыня, было то ликование, — не смог смирить ее.

Порой казалось, что не только душевных, но и физических сил не осталось, чтобы продолжать борьбу.

«…прошу раболепнейше Ваше Императорское Величество повелеть освободить меня от звания моего епископского и дать в каком-нибудь из монастырей малороссийских уединенную келию, якож и силы моей совсем изнуренный больше мне тяжкого сего бремени носить не дозволяют».

Ответа не последовало.

Но Трактат о вечной дружбе был в конце концов составлен, и один из пунктов в нем гласил: Кто бы от веры римско-католицкой перешел в иную, тот изгнанием из отечества будет казнен; те однак, которые учинили до сего времени, от казни всякой свободны.

И тогда преосвященный разослал по всей Западной России призыв всем желающим перейти в православие, и сделать это срочно, до утверждения Трактата, заявив о своем желании в местных городских судах.

Через год сейм утвердил Трактат. Свобода вероисповедания в Польше обеспечивалась навечно.

Слава Тебе, Господи! Услышал нас.

Конечно, католичество было оставлено господствующей религией, измена ему считалась преступлением.

«Зде сейм завчера благополучно окончился, и дело наше вершено!»

Закончилось мучительное трехлетнее сидение в Варшаве.

Впрочем, опасения оставались. Ярость вызывал Трактат у многих католиков и униатов. Похоже, никто не собирался его соблюдать.

По дороге из Варшавы в Могилев епископ Георгий узнал об истязании православных в Старом Быхове униатами и католиками. Руководил ими Феликс Товянский, посыльный униатского Виленского епископа. Он же подбивал к выступлению шляхту Мстиславского воеводства. В Могилеве униаты скупили весь свинец и порох. По словам одного из могилевских иезуитов — порох уже на полку насыпан, остается только огонь приложить.

Но главное — было замыслено покушение на епископа Георгия, приуроченное к празднику Божьего тела. Предупредили об этом достоверные люди.

«Нет, скорее ты устанешь мучить меня, нежели я — терпеть мучения », — повторял про себя преосвященный Георгий слова Георгия Победоносца.

Несколько дней он отсиживался в Спасском монастыре, а затем «тайно в полночь з города выехал и подвезенною гражданскою кибиткою денно и нощно в Смоленск бежал…».

Возвратиться в Могилев он смог только через несколько лет, когда русские войска вошли на территорию Речи Посполитой. О, это была большая радость. Теперь он мог открыто признаться себе и другим, что всегда мечтал об этом. Именно о таком решении великой царицы он говорил на ее коронации: «Спаси нас десницею твоею, и мышцею твоею покрый нас!»

Когда Могилевская губерния вновь оказалась в составе России, и католики, и униаты испугались и затаились. Ждали: что будет дальше? Станет мстить Россия за унижение православия или нет? Похоже, что не станет. Да и зачем мстить, если один за одним униатские приходы возвращались к благочестию. Конечно, получал Георгий сообщения от священников, что смирение униатов показное, что прибегать к силе больше не решаются, но, как и прежде при владении польском и раболепстве церкви нашей благочестивой, при каждом удобном случае обижают православных, кричат вслед, а то и в лицо всяческие оскорбления. При том, что Трактатом это запрещено и грозит обидчикам телесным наказанием.

А в сентябре 1783 года случилось важное для преосвященного событие: он был возведен в сан архиепископа и назначен членом Святейшего Правительствующего Синода. За претерпенные труды и непогоду … Двадцати семи лет он был пострижен в монашеское служение Богу, на двадцать седьмом году служения стал архиепископом.

Однако спокойной жизни не получалось и нынче. Зимой и весной следующего года вдруг взбунтовались униаты Мстиславского уезда. В селе Подлужье шляхтичи взломали двери присоединившейся к православию церкви, привели униатского священника, приказали начинать литургию, а священный антиминс, лежавший на престоле, растоптали как схизматический.