Александр Антонов - Княгиня Ольга

Он благословил их на злое деяние, зная заранее, что все принесенные в жертву Перуну будут потом съедены идолянами. Но, дав волю жестокосердным жрецам, он подумал о том, что опять внесет раскол в мирные отношения с великой княгиней. И чтобы как‑то отдалить злодеяние, Богомил повелел зачинщикам ждать его особого слова.

— Вы пойдете за жертвами в ту ночь, когда мироправитель даст знак. Тот знак увижу я. Тогда скажу. Теперь же наберитесь терпения.

ОднакО жестокому обряду язычников не дано было свершиться. Накануне Рождества Иоанна Предтечи, когда княгиня Ольга и отец Григорий стояли на вечерней молитве в храме Святого Илии, им пришло явление Божьей Матери. Она сошла с иконостаса царских врат, приблизилась по аналою к княгине и протоиерею и сказала:

— Вижу дружину русичей, идущих по большой воде сверху. Шлите сеунча, зовите и будете спасены. — Сказав сие, Матерь Божья вернулась на свое место.

Отец Григорий и княгиня Ольга с изумлением переглянулись. Она спросила:

— Святой отец, ты слышал Богородицу?

— Истинно с нами Всевышний. Слышал, матушка. Сие есть знамение.

Ольга подошла к иконе Божьей Матери и опустилась на колени, поцеловала ноги Богородицы, попросила:

— Пресвятая и Пречистая Матерь Божия, тебе дано знать, кого послать через вражеский стан. Укажи мне того человека.

И раздался тихий голос:

— Найди отрока, знающего язык ворогов. Он был пленен младенцем вместе с матерью, там возрос. Теперь он близко от тебя. Крести и посылай— Уста Богородицы замкнулись, и, сколько ни смотрела на нее княгиня Ольга, они больше не глаголили.

Ольга поднялась на ноги и осмотрела храм. Она поискала взором отрока. Было же сказано: «Он близко от тебя». Но в храме на молитве стояли лишь старухи и старцы.

Тогда Ольга вышла из храма: площадь перед нею была пустынна. Ольга пошла вдоль изгороди вокруг храма по жальнику.

Там тоже не было ни одной души. И вдруг уже на выходе она увидела человеческую фигурку, припавшую к камню. Ольга склонилась и спросила:

— Что ты здесь делаешь?

— Печалуюсь по матушке. Недавно ее убили.

— Встань, отрок— Он встал. — Ты был в полоне у кочевников?

— Был. Младенцем меня с матушкой увели из Родни.

— Долго ли там пробыл?

— Десятый годок мне шел, как воевода Претич вызволил нас из полона. То было три года назад.

Княгиня Ольга ощутила в душе неведомую ей ранее радость.

— Иди за мной, сынок, — и повела отрока в храм. Отец Григорий ждал княгиню на паперти.

— Вот отрок, коему суждено спасти нас. Сверши над ним обряд крещения, и он уйдет навстречу дружине, — сказала она отцу Григорию.

Он же спросил отрока:

— Как звать тебя? Крещен ли?

— Мой бог — Перун. Зовут Варяжко!

— Почему же матушку твою схоронили близ храма? — спросил отец Григорий.

— Она отошла от веры отцов. Бабка ее заставила.

— Знать, так было угодно Всевышнему, — сказал отец Григорий. — И твой час настал войти в Христову веру. Иди за мной, сын Божий.

Обряд крещения был скорым. В купели оказалась вода, нашлись чистая рубаха и нательный крест. Пришел пономарь, раздел отрока, отец Григорий взял его за руку и свел по ступеням в купель, трижды с головой окунул, вывел из купели, сказал при этом:

— Крещается раб Божий Варяжко, возродившийся от Святаго Духа и воды, нареченный именем Влас…

Тут подошел пономарь, подал отцу Григорию крест, его надели Власу на грудь, еще белую рубаху надели и новые порты.

В приделе Власа накормили. Княгиня Ольга рассказала ему, что он должен сделать, как вырвется за вражеский стан. Власу дали несколько золотых монет купить коня. Он завернул их в тряпицу и привязал к ноге выше щиколотки.

Ближе к утру княгиня Ольга и отец Григорий проводили Власа до ворот, выходящих на Боричев взвоз. Там по повелению княгини воины принесли конскую уздечку, отдали ее Власу, потом открыли тайный лаз в воротах. Влас выбрался за них, ужом скользнул за ров, подобрался почти к самому стану печенегов, там спрятался под остовом сгнившей ладьи, затаился. Было сказано ему, чтобы ждал рассвета, потому как ночные дозоры кочевников пройти было невозможно. И Влас терпеливо дождался раннего июльского рассвета. Лишь только он наступил, как были сняты дозоры, в стане все ожило, одни печенеги приступили готовить пищу, другие кормили лошадей у коновязи, коих держали в стане на всякий случай.

И пришел час Власа. Он выскользнул из‑под ладьи, выпрямился во весь рост и, напевая на печенежском языке бесконечную песню, помахивая уздечкой, неторопливо пошел к Днепру. Ему встречались воины, и он спрашивал их, не видели ли они буланого коня со звездочкой на лбу. Видом своим он не отличался от печенежских отроков, разве что был белобрыс. Да по этой причине голову ему повязали черным платком, кои носили и печенежские воины. Он благополучно миновал всю прибрежную полосу, плотно занятую врагами, кои принимали Власа за своего. И ему оставалось сделать до воды десять — пятнадцать шагов, когда возвращающийся от воды с конем печенег остановился, пристально всмотрелся в отрока и крикнул: