Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце - Поющий король

До недавнего времени королем Сицилии был Вильгельм Добрый, сын Вильгельма Злого. Франки называли его Гийомом, а итальянцы — Гвильельмо. В этом году он помер, оставив брату Танкреду трон, а вдове — значительное наследство. Вдова Гвильельмо Доброго, Жанна, была племянницей Элеоноры Аквитанской и, стало быть, двоюродной сестрой сына Элеоноры, Ричарда Львиное Сердце.

Позавтракав в обществе короля Франции, Ричард отправился осматривать окрестности города ради выбора места для своего стана. Он удивился, узнав, что Сиракузы отсюда вовсе не видны, ибо расстояние до них весьма внушительное. Местность ему понравилась, и он выбрал винодельческое поместье неподалеку от греческого монастыря Сан-Сальваторе, стены которого ему показались внушительными, и в случае чего их можно было бы использовать для обороны, если тяжба с Танкредом выльется в выяснение, кто кого сильнее в бою.

— Ясное дело, эн Робер, — говорил король Англии коннетаблю ордена тамплиеров, — что Танкред не захочет расставаться с денежками и имуществом. Он может и Жанне вдолбить в голову, что я кутила и мот, который вмиг пустит наследство доброго Гийома на ветер. Остается только гадать, какие причины он выдумает для отказа мне. С этими норманнами нужно быть ко всему готовым. Разбойный нрав Вильгельма Завоевателя и первого короля Сицилии, Роже, по-норманнски Рогира, до сих пор еще не выветрился из их потомков. Так что не следует обольщаться, что все пройдет гладко.

— Скоро мы отправимся к нему? — спрашивал Робер, — Лагерь уже разбит почти полностью, мы часов семь находимся тут. Пора бы и прочесть «Отче наш».

— «Отче наш»? — усмехнулся Ричард, всякий раз удивляясь манере тамплиеров выражать простые вещи. Вместо того чтобы сказать «поесть», храмовники говорили «прочесть „Отче наш“». — А как будет «поспать»?

— Ангела-хранителя повидать.

— Ах да.

— Помню, я был очарован этим обычаем, когда меня посвящали в орден, — сказал Робер, и блаженное воспоминание осенило его лицо. — Мне выпало огромное счастье — четырнадцать лет исполнилось как раз в тот год, когда начался крестовый поход, в котором принимала участие и ваша матушка. Меня посвятили в рыцари и сразу — в новициаты ордена. И я отправился в Святую Землю. Иерусалим тогда принадлежал крестоносцам… О-хо-хо!.. Я наслаждался жизнью. Я был счастлив идти воевать с сарацинами. Я был влюблен в рыцарей Христа и Храма. Все во мне таяло, когда, начиная какое-нибудь дело, я произносил вместе с ними: «Не нам, не нам, но имени Твоему». Я чуть не лишился чувств, когда впервые, бросаясь в бой, воскликнул по тамплиерскому обычаю: «Босеан!» [16] «Босеан!» — боевой клич тамплиеров. Точное значение не установлено. Возможно, это искаженное beau Sion — прекрасный Сион, но можно предположить, что это и beau ceans — прекрасный, благословенный дом — перевод на французский язык имени одного из рыцарей Первого крестового похода Людвига фон Зегенгейма. Segenheim — благословенный дом ( нем .). Есть мнение, что он, а не Гуго де Пейн был первым великим магистром тамплиеров. Но больше всего мне нравилось вместо «лье» или «миля» говорить: «проехали столько-то псалмов», «отсюда дотуда столько-то псалмов»… Смешно было, когда о ком-то говорилось: «Он с утра до вечера читает и читает „Отче наш“».

— То бишь ест и ест без передышки? — рассмеялся король.

— Именно так, — со смехом кивнул тамплиер.

— А мне нравится, как у вас называется сражение, — Божья справедливость.

— Конечно. Разве война не Божие дело?

— Божие. Бертран де Борн хорошо преподал мне эту науку, — согласился Ричард.

— Помнится, у него были какие-то стихи про войну и про чирьи, — сказал коннетабль де Шомон, и Ричард, не дожидаясь просьбы, охотно прочитал отрывок из сирвенты де Борна, которую трубадур сочинил в свое время, подзуживая Филиппа-Августа начать войну против короля Генри, Ричардова отца:

— Славные строки, — похвалил Робер Медвежье Сердце. — Жаль, что я не умею запоминать стихи.

— Зато ты умеешь воевать, — похлопал его по плечу Ричард. — А это, судя по учению де Борна, гораздо почетнее.

Продолжая рассуждать о прелестях войны и бедствиях мирного времени, король Англии и его верный тамплиер, родившийся год в год и день в день с его отцом, новопреставленным королем Генри, отправились на ужин к королю Сицилии. Их сопровождали двенадцать лучших рыцарей Ричарда. В окружении своей свиты явился во дворец Танкреда и Филипп-Август.