Атаджан Таган - Чужой

Все эти вопросы сводили Блоквила с ума. К вечеру, когда все уложились спать, их стало еще больше. Неожиданно настал момент, когда на все вопросы были получены ответы. Блоквил не ждал и не гадал, что такое может случиться.

Глубокой ночью Блоквил, мучяась от бессонницы, вдруг увидел вышедшую из дома Акмарал. Она остановилась, осмотрелась, и, убедившись, что никто ее не видит, решительно направилась к сараю. “Не может этого быть! Наверно, она мимо пройдет. Теперь она будет бояться даже смотреть в эту сторону”.

Пленный ошибся. Акмарал и мимо не прошла, и заглянуть в сарай не побоялась. Напротив, не сбавляя шаг, она вошла в сарай. В темноте зазвучал шепот.

— Вы не побоялись придти ко мне, Ахмарал?

— Я теперь ничего не боюсь, Жорж.

— Это почему?

— Говорят, самое страшное смерть. А смерти боятся только благополучные люди…

Блоквил объяснил слова Акмарал ее состоянием.

— Это верно. Смерть избавляет человека от многих страданий. Но вы ведь еще слишком молоды. Вам надо жить и стараться радоваться жизни. Если свободный человек не умеет радоваться жизни, он сам в этом виноват.

Раздался тяжкий вздох Акмарал, сидящей на стоге сена напротив француза. Это был ответ на слова Блоквила.

— Нет в жизни счастья, одни лишь страдания.

И снова воцарилась тишина. Поскольку француз понимал состояние Акмарал, он тоже молчал. И поэтому он задал вопрос, который вроде бы никакого отношения к делу не имел:

— Ахмарал, сколько вам лет? Вообще-то у нас не принято спрашивать возраст женщины, но…

— Наверно, у каждого народа свои обычаи. Разве спрашивать у женщины о ее возрасте неприлично? Мне двадцать девять лет. А тебе сколько?

— Я родился в тысяча восемьсот тридцать третьем году в Нормандии.

— Выходит, ты на четыре года старше меня? — спросила Акмарал и сразу стало ясно, что она невнимательно слушала Блоквила.

Француз улыбнулся.

— Мне не тридцать три, Ахмарал. Я родился в тридцать третьем. А сейчас тысяча восемьсот шестьдесят первый год. Значит, мне двадцать восемь лет.

— Ой, так ты даже младше меня. Я тебя не поняла.

В темноте не было видно выражения лица Акмарал, но француз подумал, что она улыбнулась.

После выяснения возраста друг друга разговор опять оборвался. Блоквил, понимая, что ему все равно не уснуть, не хотел ухода Акмарал. Он посмотрел на звезды, заглядывающие через дверь сарая, и спросил:

— Видите звезды, Ахмарал? На небе у каждого должна быть своя звезда…

Слова, сказанные Блоквилом для поднятия настроения женщины, так и не вылились в разговор. Потому что Акмарал сказала:

— Моей звезды там нет!

— Обязательно должна быть, Ахмарал, и ваша звезда.

— Моей там нет. На небе не может быть звезды у человека, который несчастлив на земле.

“Почему она не заговаривает о главном? Или же сообщение Гулам бека всего лишь сплетни досужих кумушек? Вряд ли Ахмарал пришгла ко мне просто так”. Сам Блоквил не решался начать малоприятный разговор. Чтобы не сидеть молча в темноте, он искал тему для разговора. Наконец француз спросил:

— Ахмарал, вы замужем? — вопрос его прозвучал нелепо.

— Ты хочешь побольше узнать обо мне? — спросила Акмарал с улыбкой.

— Конечно, человеку всегда хочется поближе узнать того, к кому он относится с уважением.

Акмарал долго не отвечала. Француз не стал настаивать, если женщина сама не хочет. Он уже думал, о чем бы таком еще спросить, но тут Акмарал заговорила сама.

— В двенадцать лет я попала в руки гаджаров-разбойников, Жорж. В двенадцать лет ушла девочкой и в пятнадцать девственницей же и вернулась назад…

Блоквил невольно вспомнил “царское представление”, устроенное людьми Хамзы Мирзы с невесткой чабана в песках Сарахса.

— Неужели они не тронули вас и отпустили домой? — вырвалось у него.

— То, что это именно так, знает один Бог, и еще я. А больше никто не верит. Даже мои родственники. Поэтому я и осталась в одиночестве, несчастным человеком… Однажды они хотели отдать меня за одного человека, я не согласилась. Надо отдать им должное, они поступили мужественно. Во-первых, не стали нарушать законы шариата, потому что я не дала согласия. Ну а во-вторых, они считались со мной из-за Апбасалы.

— Кто такой Апбасалы?

— Апбасалы — старейшина того рода в Хорасане, где я была заложницей. Его бурказы взяли в плен. Меня должны были обменять на этого Апбасалы. И обменяли.

— А потом…

— Я знаю, чего ты ото меня ждешь, Жорж. И об этом скажу. Кому нужна девушка, пробывшая в плену три года? Туркмены не берут в жены девушек с опороченным именем.