Атаджан Таган - Чужой

Выслушав витиеватую речь Амансахата сердара, Блоквил задал соответственный вопрос:

— Когда же мне посчастливится оказаться под одеялом подлиннее, чтобы мои ноги не выглядывали?

— Если Господь одобрит, им ты укроешься после того, как вернешься к своему великому народу. А пока тебе придется довольствоваться коротким одеялом, которым бедные скотоводы накрыли тебя из жалости к тебе.

Проанализировав все сказанное Амансахатом сердаром, Блоквил подумал: “Про туркмен говорили, что они тупы и злы, как Бонито-Бенито, но это не совсем так”. (Бонито-Бенито (Александр Грахам) — морской разбойник, вошедший в историю XIX века своими налетами).

С тех пор, как судьба забросила его в Тегеран, Блоквил, вероятнее всего потому, что считал себя пришельцем, ни с кем не вступал в споры и никого не обидел. Действуя по поговорке “у чужой собаки хвост поджат”, он отступал даже в тех случаях, когда мог бы сказать свое слово. А потому, сколько ни думал об этом, он никак не мог понять, почему иранцы продали его туркменам. А самое главное, иранцы ведь ничего не выигрывали оттого, что он оставался в плену. Блоквил не считал себя врагом туркмен, так же, как не считал себя их пленником. Ему вообще с трудом верилось, что он находится в плену. Напротив, он был уверен, что сможет попасть на аудиенцию к главному хану туркмен и тот освободит его из плена. Он вынужден был смириться со своим нынешним положением, считая его временным явлением.

Но после встречи с Амансахатом сердаром положение Блоквила скорее ухудшилось, во всяком случае, легче ему не стало. При нехватке веревок для связывания рук пленных для Блоквила нашлась даже цепь. Так француз, желая облегчить свою участь, только усугубил ее. И все же он не пожалел о содеянном. Во всяком случае, убедился, что никто не придет ему на помощь, если он не будет действовать самостоятельно. Под лежачий камень вода не течет, это он твердо усвоил. А еще Блоквил понял, что от иранцев, на которых он возлагал столько надежд, ему нет никакого толку. Кроме всего прочего, он сделал длясебя и еще одно открытие: за него установили цену двух рабов — 464 франка.

У Блоквила таких денег не было. Ничего у него не получилось и с попыткой занять денег у состоятельных знакомых. Большие надежды француз возлагал на попавшего к туркменам в плен Абдыла Али хана. Но если не считать, что генерал, содержащийся отдельно от простых пленных и получающий приличное питание, один раз досыта накормил просителя француза, во всем остальном он не помог. Зато Блоквил узнал от пленного генерала, что Хамза Мирза и Гара сертип, прихватив своих приближенных, бежали от туркмен в сторону Мешхеда.

На следующий после встречи с пленным генералом Абдыл Али ханом день должен был решиться вопрос о продаже Блоквила в качества раба либо его передаче кому-то на содержание. В ту ночь он так и не заснул, размышляя о своей участи. Он молил Бога, чтобы его не включили в те группы рабов, которых отправляли на продажу в Хиву и Бухару. Для него самым страшным было попасть в руки хивинских купцов, которые уже начали съезжаться в Мерв для покупки рабов. Если они купят его по дешевке у туркмен и переправят в Хиву, французу можно будет распрощаться с мыслью о свободе. Но, как говорят, не бывает худа без добра, и то, что иранцы представили Блоквила как очень богатого человека, может сыграть наруку французу. Текинцы, сами желающие разжиться за счет Блоквила, вряд ли станут отдавать его за бесценок в Хиву или Бухару.

Таким образом, избежав Хивы и Бухары, Блоквил может рассчитывать на встречу с Говшут ханом после того, как туркмены разберутся со всеми пленными.

В случае, если главный текинский хан откажется принять его, Блоквил обратится к нему с письмом. Так он решил для себя. И он уже начал мысленно составлять текст письма, которое еще неизвестно когда будет написано, да и то, если для этого будут условия. “Высокочтимый господин Говшут хан!” Или же “Его высокопревосходительству господину Говшут хану…”