Раффи - Самвел

— Прикажу, госпожа.

— А для меня — самого слабого, понимаешь?

— Понимаю, княгиня.

— Но чтобы в цвете разницы не было!

Отдав еще несколько приказаний, она сказала:

— Теперь можешь уходить.

Он поклонился и вышел.

После ухода эконома явился главный евнух Багос. У него было сморщенное безобразное лицо, красные, лишенные ресниц веки, вытаращенные, как у лягушки, беспокойные глаза. Он приблизился к дивану княгини таким осторожным шагом, точно боялся, что ноги выдадут его, и, подобострастно наклонившись, хрипло проговорил:

— Прошли сперва к княгине Заруи поцеловать ей руку.

Надменные глаза княгини Мамиконян зажглись гневом.

— А потом?.. — спросила она встревоженным голосом.

— Потом придут сюда обедать.

— Когда?

— Кто знает? Если княгиня Заруи не задержит, быть может, придут скоро. Только такая уж у нее привычка, — пока не накормит, не напоит гостей, не отпустит.

— Самвел также пошел с ними?

— Он раньше всех был там.

Княгиня еще более взволновалась.

Главный евнух, считая свою цель достигнутой, продолжал нашептывать с еще большим подобострастием:

— Самвел приказал пригласить к обеду и князя Мушега.

— И Мушег дал согласие?

— Да… они с Самвелом — вот…

При этих словах интриган сложил вместе указательные пальцы, желая показать, что Самвел и Мушег неразлучны.

Проживавшие в одном и том же замке семьи братьев Мамиконян — Вардана, Васака и Вагана, с виду дружные, в душе ненавидели друг друга.

Ужасны были причины этой смертельной ненависти. Васак убил своего родного брата Вардана; Ваган же, отец Самвела, предав братоубийцу Васака в руки Шапуха, персидского царя, тоже стал братоубийцей.

В доме Мамиконянов царила непримиримая семейная вражда. Но она прикрыта была фальшью приличий, принятых у знати.

Княгиню не столько возмутило то, что Самвел пригласил на обед Мушега, сына своего дяди, сколько сообщение о том, что Саак Партев прежде всего отправился приложиться к руке княгини Заруи, которая была вдовой убитого Вардана Мамиконяна. А Саак, как уже было сказано, был внуком Вардана, сыном его дочери. Вот почему Саак, посещая замок своих дядей, прежде всего отправлялся к княгине Заруи, утешал ее и выражал свое почтение вдовствующей бабке. Понятно, это очень сердило мать Самвела. «Этот заносчивый Партев, всякий раз бывая в замке, не пропускает случая обидеть меня», — думала она, и ее пухлые губы дрожали от волнения.

— О Вормиздухт ничего не узнал? — снова обратилась она к главному евнуху.

— Ей нездоровится…

— Значит, она не придет обедать?

— Если бы и была здорова, то все равно не пришла бы, — ответил Багос. Он еще более сморщился, что-то похожее на смех перекосило его хитрое лицо.

Лицо же Тачатуи просияло от искренней радости: Вормиздухт не придет обедать. Прекрасная, приветливая персиянка затмила бы ее в окружении молодых гостей. Беспредельная зависть мучила тщеславную княгиню из рода Арцруни, хотя она была уже в возрасте увядающей женщины.

Во время разговора главного евнуха с княгиней дверь зала временами чуть-чуть приоткрывалась, и из узкой щели выглядывали чьи-то блестящие глаза: кто-то подслушивал из прихожей.

Известия, которые сообщил главный евнух, хотя и порадовали княгиню, но еще больше усилили ее подозрения. Она была встревожена, в ее затуманенной голове проносились неясные мысли. Приезд гостей произошел так неожиданно-негаданно, что у нее не было времени привести в порядок свои думы и прийти к определенному решению. Теперь она колебалась, не зная, что предпринять.

Она снова обратилась к евнуху:

— Ты уверен, что Мушег будет сегодня обедать у меня?

На лице евнуха снова появилась отвратительная улыбка, и беспокойные зрачки расширились.

— Твой покорный раб никогда не говорит своей госпоже того, в чем сам не уверен, — ответил он, несколько развязно протянув руку, чтобы поправить одну из сбившихся на диване подушек.

Дверь зала опять дрогнула, любопытные глаза вновь блеснули из щели. По-видимому, этим пытливым глазам не удалось проследить, кто был собеседником княгини, так как диван, на котором сидела княгиня, стоял у противоположной стены, зал же был так велик, что к дверям доносились лишь неясные звуки.

Княгиня в задумчивости поднялась с дивана и направилась в соседнюю комнату.

— Иди за мной, Багос! — приказала она евнуху.

То была уютная комната, в которой княгиня проводила часы уединения. Одна дверь вела в спальню, другая выходила в небольшой тенистый дворик с вечнозелеными растениями, расположенный позади помещения для наложниц. Княгиня тщательно заперла за собою дверь. В зале никого не осталось.