Виссарион Саянов - Небо и земля

— Заснул как будто, — ответила Лена, оправляя подушку, и они вышли на цыпочках из комнаты.

Тентенников покачал головой. Впервые он видел Быкова таким усталым и с сокрушением прошептал:

— Сдаем, Лена, сдаем!

Она пригорюнилась, одернула блузку.

— А раньше какие мы были! — вздохнул Тентенников. — Горы ворочали…

— Ты и сейчас не можешь жаловаться на здоровье, — перебила Лена. — Я видела, как ты вчера подкову разгибал. Видно, много нерастраченной силы в тебе…

— Должно быть, подпиленная та подкова была, — возразил Тентенников. — Цельную бы мне не разогнуть.

Быков спал недолго. Вдруг возникло из забытья что-то донельзя знакомое и родное, а что именно — он сам разобрать не мог.

— Лена! — крикнул он, приподнимаясь на локте.

В комнате было темно. Из-под прикрытой двери тянулась тоненькая полоска света и терялась где-то за кроватью. В открытое окно врывались и гудки пролетавших мимо автомобилей и хмельной запах яблочного осеннего настоя и опавшей листвы.

За дверью слышались чьи-то приглушенные голоса.

Быкову показалось, будто он узнал голос Николая.

«Неужели уже приехал? — подумал с радостью. — Значит — снова возьмемся за боевую работу. Сидеть сейчас без дела — свыше человеческих сил: будет казаться, что отсиживаешься в тылу».

Он сразу спрыгнул с кровати, словно теперь плохое миновало и начинается настоящее, новая жизнь. Не было больше ни усталости, ни тревоги, и воспоминание о недавних утратах звало к новому бою.

— Николай! — крикнул он, шлепая босыми ногами по полу.

— А, проснулся уже! — отозвался Григорьев, входя в комнату вслед за Тентенниковым, осторожно и торжественно несшим керосиновую лампу. — Мы к тебе с товарищем Полевым пришли.

Маленький тучный мужчина в синей поддевке, вошедший в комнату вместе с Николаем, сразу понравился Быкову. Он принадлежал к породе тех толстых здоровяков, которые, задыхаясь и чертыхаясь, умудряются делать самые длинные переходы, карабкаться на снеговые хребты, побеждать своих противников в боксе, во французской борьбе, не уставая в то же время жаловаться и на одышку, и на сердцебиение, и на ломоту в суставах.

Полевой, как только вошел в комнату, так сразу и начал с жалоб:

— Устал, ей-богу устал! Товарищ Григорьев решил верхом проехаться, ну и замучил меня.

— Врешь ведь! Сам признавался, что в седле у толстого человека большая устойчивость, чем у такого сухаря, как я. И одышка у тебя только теперь появилась.

— У таких не бывает одышки, — уверенно сказал Тентенников.

— Спиртику нет ли? — спросил Полевой, скидывая поддевку. — С того дня, как я попал в болото, трясет меня по вечерам. Лихорадку схватил болотную, она каждую косточку по отдельности и перебирает.

— Не знаю, как, — ответил Быков, со смущением поглядывая на Николая.

— А ты что? Боишься угостить при члене Реввоенсовета? — сказал Николай. — Или, может быть, нету у вас?

— Как не быть? — вмешался в разговор Тентенников. — У нас и эфир есть. И то: в иных городах на нас доносики пишут — дескать, объявились эфироманы. А на самом деле — нам без эфира не житье. На газолине ни одного мотора не заведешь. Вот и приходится для запуска мотора эфир добывать.

— Ну, эфира он у вас и не просит! — отозвался Николай. — Пусть им ваши моторы дышат. А спиртику поднести разрешаю, — лукаво улыбнувшись, сказал Григорьев, — конечно, для лечения. Для борьбы с лихорадкой.

Тентенников тотчас принес спирту и сам вместе с Полевым выпил стопку за компанию, чтобы гостю не так уж скучно было.

— Летчиков люблю, — сказал Полевой, постукивая рукой по столу. — Нам глаза нужны, которые бы сверху смотрели, вот и хочу я с ними действовать. Можно рассказать? — спросил он, наклоняясь к Николаю и хрипло кашляя.

— Что ж, говори!

— Задумали мы маленький рейд в тыл белых затеять. Погулять по ихним тылам.

— Как-то легко у вас получается… Погулять по тылам… А если они не пропустят? — усомнился Тентенников.

— Ты так думаешь? — сердито спросил Полевой. — А мы у них спрашивать не будем. Дороги здешние я знаю. Вот и ринется четыреста пятьдесят сабель. Все равно как река, которая плотину прорывает. И сразу же их дороги затопим. А для того чтобы нас не окружили или не заманили случайно во вражье логово, я и беру с собой товарищей летчиков. Вместе такие дела будем делать, что потом песни сложат о нас.

— Рискованный план? — спросил Николай.

— Зато увлекательный! — воскликнул Тентенников.

— Он понимает, — с удовольствием пробасил Полевой. — Ты мне только их дай, а мы совместно на небе и на земле такую карусель завертим, что белякам не продохнуть будет.