Виссарион Саянов - Небо и земля

— Я ждала вашего звонка и знаю, что вы хотите сказать, по не лучше ли отложить разговор до конца войны, до вашего возвращения с фронта?

После телефонного разговора Быков окончательно решил, что надо собираться в Москву. Все, что делал он в последние дни в Петрограде, уже мало интересовало и волновало его. Ружицкий уехал погостить куда-то в провинцию, и только о Лене думал Быков в мглистые хмурые дни, разъезжая в пролетке по набережным и снова обходя излюбленные места недавних прогулок. В понедельник в шесть часов утра он встал в очередь за билетом и, отправив телеграмму в Москву, почувствовал себя разлученным с городом, в котором жила Лена. Уезжая из гостиницы, заставил извозчика сделать крюк и проехал мимо её дома. В окне четвертого этажа горел спокойный огонек, и показалось Быкову, будто он увидел далее лицо Лены, склоненное над книгой.

Подъезжая к Москве, Быков думал о близкой встрече с отцом и Ваней, долго разглядывая сохраненную еще с первых фронтовых дней фотографию. Добродушное лицо отца и веселая светлоглазая мордочка Вани снова напомнили ему о тех днях, когда жил он на Якиманке, гулял вечерами с механиком и почему-то ждал перемены в своей судьбе.

Он приехал в Москву под вечер. Извозчик повез закоулками, переулками, тупичками. Крендель булочной блестел на перекрестке. Голубой шар сиял в окне аптеки возле высоких белых банок с латинскими надписями. По тротуарам медленно проходили угрюмые, неразговорчивые люди. Колеса пролетки разбрызгивали грязь. Извозчик дремал, сжав обеими руками вожжи.

Подъехали к Якиманке. Быков рассчитался с извозчиком и дальше пошел пешком.

Вот и старинный дом, тяжелые чугунные ворота с литыми мордами каких-то диких зверей. Медленно поднимался Быков по ступенькам.

Площадка третьего этажа не освещена. Он ощупью нашел звонок. Звонил долго, но никто не отзывался.

Так прошло минут десять. Быков чиркнул спичкой. Огромный замок висел на железной скобе: в квартире никого не было.

Он спустился вниз, в прачечную. Там обыкновенно всегда кто-нибудь бывал, и до войны, возвращаясь домой, частенько заставал Быков отца в прачечной: старик сам стирал собственное белье.

И теперь кто-то был в прачечной. Лица стиравшей женщины Быков не мог разглядеть. Он окликнул её. Женщина отозвалась не сразу. Наконец облако пара растаяло, и дебелая беременная баба сердито ответила летчику, что живет здесь недавно и никого в доме не знает.

Дворник тоже Быкова не знал, о старике же сказал: «Характер у них беспокойный — часто целые недели домой не являются. Квартирную плату вносят аккуратно, иногда оставляют знакомым один адресок, в бильярдной на Неглинной. Может быть, их благородие заглянут туда?»

Пришлось поехать на Неглинную. Среди завсегдатаев бильярдной суетился какой-то человек, голосом и повадкой напоминавший отца, но, подойдя ближе, Быков увидел, что обознался.

Его начинали злить бестолковые поиски. За несколько часов обошел он много московских бильярдных, но отца нигде не нашел. А где же Ваня? В тихом переулке, в бедной бильярдной сказал ему лысый маркер, что стоит поехать в заведение на Петроградском шоссе, неподалеку от ресторана «Яр» — там полиция не особенно досаждает, и порою играют до утра.

Быков решил съездить и на Петроградское шоссе.

Было уже поздно, когда он дергал ручку звонка в подъезде деревянного двухэтажного дома. Ему долго не открывали, хотя можно было расслышать, приложив ухо к двери, доносившиеся из дома звуки: и стук костяных шаров, и раздраженные голоса споривших игроков.

Он сунул швейцару зелененькую бумажку-трехрублевку.

— Милости просим, господин хороший, — тотчас сказал обрадовавшийся трехрублевке швейцар. — Сами знаете, в такое время каждого пускать боязно. Истерзаешься, право, за почку-то…

Швейцар провел Быкова в темную комнату с буфетом, со столиками, уставленными бутылками из-под лимонада.

Два человека хмурого вида и неопределенного возраста шептались возле окна. Увидев Быкова, они прекратили беседу и тотчас поднялись навстречу.

— Может быть, господин прапорщик не откажется сыграть со мной? — спросил низенький жирный завсегдатай бильярдной, чем-то напоминавший знаменитого кинематографического шутника Глупышкина, чья толстая, неуклюжая фигура давно уже примелькалась на экранах кино.

— Я не играть пришел.

Игрок, напоминавший Глупышкина, тотчас же рассыпался в любезностях:

— Сразу видно, что вы — человек строгих правил и не играть пришли. А может быть, по маленькой и не откажетесь, так просто, только для видимости, с небольшим интересом?