Людо Зубек - Доктор Есениус

Есениус посмотрел в ту сторону. Там рядом с двумя кадушками, вокруг которых суетился банщик, стоял худощавый Кеплер и небольшого роста коренастый человек с круглой лысой головой.

— Ага, вот и наши, — промолвил Браге и направился к друзьям.

Есениус последовал за ним.

Тучный человек с интересом оглядел своими маленькими светлыми глазками вновь прибывших.

— Разрешите вас познакомить, — сказал Браге и представил друг другу обоих ученых. — Его магнифиценция доктор Есениус, профессор Бахачек.

Бахачек крепко пожал протянутую руку и дружелюбно проговорил:

— Сердечно приветствую вас! Я рад, что могу приветствовать вас от имени… — Он хотел было сказать «от имени академии» (так в то время называли университет), но вовремя спохватился. Приветствовать гостя от имени университета в одежде Адама было немного смешно, поэтому он закончил следующим образом: —…от имени муз, которые с приходом вашей магнифиценции, без сомнения, радуются так же, как я.

— Со своей стороны, я выражаю огромное удовольствие, — ответил поспешно Есениус. — Все, что я слышал от обоих ученых мужей, пана императорского астронома Браге и пана императорского математика Кеплера, является гарантией, что встреча с вами будет чрезвычайно полезна для меня.

— Да кончайте вы с этими церемониями, иначе у вас остынет вода! — прервал их Браге и тут же первым полез в кадушку.

Остальные последовали его примеру. Банщик поставил две кадушки рядом, а две другие — напротив, так что Есениус оказался рядом с Тихо Браге, а Бахачек — с Кеплером. Теперь они хорошо видели друг друга и могли спокойно разговаривать.

Вода была приятно теплой, но еще приятнее были заботы банщика: он докрасна натер каждого мочалкой, а потом как следует отхлестал всех по плечам и спине.

С Браге уже стекал струйками пот, но старый ученый лишь одобрительно кряхтел. Он страдал болезнью почек, и теплая вода действовала на него весьма благотворно: боль сразу исчезала. Когда банщик тер его и хлестал, он стонал и вздыхал, но при этом блаженно улыбался.

Покончив с этой процедурой, банщик ушел и через минуту вернулся, неся четыре короткие гладкие доски, которые положил на края кадушек.

— Что это? Зачем? — спросил Есениус, еще не знавший местных обычаев.

— Это столы, — объяснил ему Браге.

— А на столах появится то, что должно на них быть, — засмеялся Бахачек, уже успевший незаметно подмигнуть банщику.

Банщик незамедлительно принес кувшин отличного мельницкого вина и наполнил им четыре оловянных бокала.

Освежившись таким образом, ученые снова могли разговаривать о делах, которые их всех интересовали.

— Его магнифиценция намеревается обосноваться в Праге? — начал Бахачек, когда они выпили за встречу.

— К сожалению, о переезде в Прагу не может быть и речи. Во-первых, о такой возможности я до сих пор вообще не думал, а во-вторых, у меня обязательства перед Виттенбергским университетом и перед его милостью курфюрстом Саксонским. В Прагу я приехал по личному, скорее, по семейному делу и использовал эту возможность также и для встречи со своим дорогим другом Браге…

— …который мне о вас рассказывал еще задолго до вашего приезда, — прервал его Бахачек и при этом так резко наклонился в сторону Есениуса, что из его кадки полилась вода. — И именно потому, что я о вас уже все знаю, я так рад личному знакомству с вами. У меня есть предложение: не желаете ли вы стать профессором в нашей академии? На кафедре медицины у нас нет руководителя, с тех пор как женился профессор Залужанский.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Браге, перекрывая шум, царивший в бане. — Вы как раз нашли то. чего хотели. Да ведь доктор Есениус женат.

— Жаль! — искренне вздохнул Бахачек.

Есениус знал причину разочарования Бахачека. Но для верности все же спросил, почему профессор сожалеет, что он женат.

— Ну. да потому, что в нашей академии действует старое правило — профессора не могут жениться. Потому-то не являются профессорами нашего университета и присутствующие здесь мои высокочтимые друзья Браге и Кеплер.

— Большой стыд для академии, что из-за такого древнего устава она не может принять людей, в которых заинтересована, — вставил Браге.

Бахачек растерянно пожал плечами:

— Мы неоднократно пытались изменить устав в этом смысле, но всякий раз безрезультатно. Большинство всегда голосовало против. И по сей день в Карловом университете продолжает действовать это правило.

— Превеликой жертвы требует преподавание в высшей школе от своих профессоров, — заметил Есениус. — У нас в Виттенберге уже давно отказались от таких устаревших взглядов.