Людо Зубек - Доктор Есениус

И в самом деле, что делают его друзья? Где они? И кого в нынешнем своем положении может он почитать за друга? Ему обидно, что он забыт, но он ищет сам этому оправдания: ведь каждому следует позаботиться о себе. И каждый боится…

В таких мрачных размышлениях — надежды сменялись отчаянием — тянулось однообразное время. Прошел январь, февраль близился к концу.

Однажды ночью, в конце февраля, Есениуса разбудил шум, топот тяжелых окованных сапог, скрежет ключей в ржавых замках и хлопанье дверей.

«Что происходит?» — подумал он, окончательно просыпаясь и прислушиваясь. Из обрывков разговора, доносившихся к нему, он хотел узнать, что творится снаружи. Как видно, привели новых узников. И их, должно быть, много… Кто они? Завтра он все узнает от тюремщика.

Ждать до следующего дня не пришлось. Тяжелые шаги приближались к его камере. Загремели ключи, и тяжелые окованные двери отворились.

— Доктор Есениус, одевайтесь и готовьтесь в дорогу! — прокричал тюремщик, ожидая у дверей исполнения своего приказа. Рядом стоял страж с чадящим факелом. Двери оставались открытыми.

И через двери Есениус узнал в коридоре две знакомые фигуры: доктора Риппла и бывшего капитана староместского ополчения Яна Кутнауэра из Зинненштейна.

Сердце Есениуса забилось от радостного волнения. Он счел, что настал час освобождения. Улыбнувшись тюремщику, он спросил:

— Меня отпускают на свободу?

Тюремщик замотал головой, и на его лице мелькнуло сочувствие. Это он носил Есениусу еду из ближайшей гостиницы. Узник склонил его на свою сторону несколькими талерами. Теперь, когда этого узника не станет, тюремщику придется искать нового источника доходов. К счастью, среди новоприбывших найдутся такие, которые с удовольствием будут платить за подобные услуги.

— К сожалению, такого приказа я не получил, — ответил тюремщик. — Я должен отвести вас к карете, которая доставит вас в Белую башню на Граде, где находятся другие благородные узники.

Радость Есениуса исчезла так же скоро, как и возникла.

У входа ждала крытая повозка с двумя вооруженными всадниками впереди и двумя сзади. Один из всадников впереди кареты держал в руке горящий факел.

Узник на минуту остановился и полной грудью вдохнул свежий воздух, полный влажных испарений от тающего снега, который сгребли перед ратушей и домами на Староместской площади в кучи высотой с человека. Тюремщик не торопил его, а у ожидающих солдат времени было вдоволь. А может быть, в их сердцах отозвалось то немногое, что оставалось в них человеческого, когда они увидели, как действует на заключенного этот минутный мираж свободы. Пересечь площадь и короткую Железную улицу— и Каролинум! Но между домом и им непреодолимая стена, воплощенная в этих людях: в тюремщике и солдатах.

И после волны, которая на мгновение смыла с него все тяготы и окрылила его тоску, новая волна принесла новую тяжесть. Из одной беды в другую — вот и вся перемена, которая ожидала его. Ноги его отяжелели, по всему телу разлилась слабость…

С глубоким вздохом сделал он первый шаг. Шаг к повозке… шаг навстречу своей темной судьбе.

Камеры в Белой башне были немного приветливее темниц грязной староместской тюрьмы. Эта тюрьма была для благородных господ! Господам во всем выгода. Даже если они приговорены к тюрьме, если они приговорены к смертной казни. Горожан или представителей четвертого сословия вешают, человеку же благородному рубят голову. Причем палач не имеет права прикоснуться к осужденному. Только меч его может коснуться благородного человека; прикосновение же палача оскверняет их, и палач может поплатиться за оскорбление дворянина.

Есениус был заключен в одном помещении с паном Криштофом Гарантом. Оба обрадовались встрече, несмотря на то что она произошла при столь грустных обстоятельствах.

Они сердечно обнялись, а потом долго держались за руки. Пан Гарант не мог говорить от волнения.

— Что же происходит, скажите на милость? Я давно уже не имею никаких сведений с воли, — сказал Есениус, тронутый печалью, с какой Гарант сносил свое заключение.

Прерывающимся голосом Гарант рассказал ему все, что знал. Как император обманул всех руководителей восстания видимостью того, что гроза пронеслась и все забыто. И внезапно с ясного неба грянул гром. В ту же ночь стражники рассыпались по всему городу и разом забрали всех видных чешских протестантских деятелей.

— Здесь в башне заключены Будовец, Каплирж, Шлик, Богуслав из Михаловиц, Отто из Лоса… Я видел их собственными глазами. Кроме них, тут находится и множество других, которых взяли после нас. Арестовано и много горожан… Императорские войска опустошили крепость Пецку. У нас ужас что происходит, говорю я вам! Что только сотворят с нами эти палачи!