Раффи - Хент

— Знаешь ли ты, какой хороший подарок я привез для тебя?

— Знаю, — ответил Степаник, покраснев, — красивую козулю; я уже бросил ей корм, но она не хотела есть.

— Видите каков! Уже успел получить подарок, — заметил бек, обращаясь к хозяину.

— Я знал, что ее привезли для меня, потому и взял, — ответил Степаник.

— Ну, иди теперь поиграй с ней, — оказал бек.

Юноша поклонился и вышел.

— Умный мальчик, — заметил бек. — Наверно, он остается недоволен, когда не получает от меня подарков.

— Он не виноват, что вы балуете его, — ответил старик, нехотя улыбаясь.

— Какие роскошные горы у вас, кум Хачо, — переменил разговор бек. — Прекрасная охота, на каждом шагу встречаем диких коз, джейранов, блуждающих группами, а фазанов и диких голубей — и не перечтешь. Вот эту козулю поймали живой мои борзые. Если б столько вы видели, какие у меня борзые! Недавно получил еще пару в подарок от вождя зиланцев; я послал за нее пару мулов. — Бек говорил только об охоте, собаках, разбоях и очень воодушевлялся, рассказывая о своих подвигах.

Хачо, хотя не выносил таких разговоров, однако слушал, а по временам делал и одобрительные замечания.

Настал час обеда. Прямо на полу накрыли скатерть и расставили блюда с пловом и целыми жареными баранами.

Между ними стояли кувшины с шербетом и огромные миски с болтушкой из кислого молока, которую ели большими ложками. Крепких напитков не было.

Гости ели и пили с аппетитом.

— Вы не выгоняли еще стада на пастбище? — спросил бек хозяина.

— Нет, еще не выгонял, — ответил тот. — Нельзя надеяться на апрель: он любит к концу пошаливать. Жду, пока минет это время.

— Тепло и холод зависят от бога, кум Хачо, чему быть, того не миновать, — ответил гость. — Наши стада вот уже неделя как пасутся, но знаете, какая беда? У нас нынче совсем нет запаса муки, и пастухи наши несколько дней уже сидят без хлеба.

Старик понял намек и ответил:

— А наш хлеб разве не твой? Прикажи, сколько нужно муки, и я вышлю.

— Пусть благосостояние и счастье не покидают твоего дома! — воскликнул бек. — Конечно это так. Что мое, то твое. Что твое — мое. Не так ли, кум?

— Сам бог свидетель тому. Сколько послать муки?

— Пока достаточно будет десять возов, а там, в случае надобности, попросим еще, ведь от этого не опустеют твои амбары?

Старик нехотя улыбнулся, что придало его лицу печальное выражение, и кивнул головой в знак согласия.

После обеда Степаник подал всем умыться и принес кофе. Бек приказал своим слугам, стоявшим в комнате, идти обедать вместе с другими, для которых был подан обед на паласах [8] Палас — простой ковер , накрытых на дворе. В приемной остались бек с несколькими приближенными и старик Хачо.

Предметом их беседы был конь, подаренный эрзерумским вали. Бек рассказывал о благородстве его крови и уверял, что он знаменитой арабской породы и что его родословная восходит чуть ли не ко времени знаменитого Антара.

— Но дорого обойдется мне этот роскошный подарок, — закончил бек свой рассказ.

— Почему? — спросил Хачо.

— Да разве не знаешь, что посланцу вали, приводившему коня, нужно дать не меньше ста золотых.

Старик смекнул теперь, в чем цель посещения бека, но, словно не поняв в чем дело, ответил:

— Что ж, дай. Разве конь не стоит ста золотых?

— Откуда у курда деньги? — перебил его бек сердитым тоном. — Этот презренный металл есть только у вас, армян.

Один из родственников бека вмешался в разговор.

— Бек, неужели и ты заботишься о деньгах? Разве кум Хачо позволит, чтобы ты в них нуждался?

— Клянусь богом, это верно, — прибавил другой.

— Да, он добрейший человек, — подтвердил третий, — нет подобного ему среди армян.

Старик понял, что, хочет он или нет, деньги ему придется выплатить, и сказал:

— Я не огорчу бека из-за сотни золотых.

— Да царствует верная радость в твоем доме! — воскликнули курды.

Старик вышел из комнаты и, позвав старшего сына, приказал ему принести сто золотых из спрятанных в сеннике денег.

— Для какой надобности? — спросил сын.

— Разве не знаешь, что эти негодяи после того, как обожрутся, попросят еще «дишкираси» — ответил отец печальным голосом.

— Да покарает их бог, проклятых, — выругался сын и, взяв корзину, отправился как бы за соломой в сенник.

«Дишкираси», или «плату за зубы», получали некогда курды от армян, когда делали им честь у них обедать. Хозяин дома, если не хотел подвергнуться насилию, обязан был платить этот налог. И в настоящее время этот обычай не вполне вывелся, приняв только более приличную форму.